К семи часам небо растворилось до нежной, кайфовой голубизны. Бобби спала у меня на плече. Я тоже уснула, и мне снилось, что у меня болит зуб. Вдалеке, в другом конце комнаты, сидела мама и говорила: ты же знаешь, лечение обойдется дорого. Я безропотно потрогала зуб языком, он выпал изо рта, и я выплюнула его в ладонь. Это все? – сказала мама, но я не смогла ответить, потому что из раны во рту хлестала кровь. Кровь была густой, вязкой и соленой. Я очень живо чувствовала, как она льется в горло. Сплюнь, сказала мама. Я беспомощно плюнула на пол. Кровь была ежевичного цвета. Когда я проснулась, водитель автобуса объявил: Этабль. Бобби нежно потянула меня за волосы.
12
Мелисса ждала нас на автобусной остановке у гавани, одетая в красное платье с запа́хом, глубоким декольте и красным поясом. Грудь у нее была пышная, и фигура «есть на что посмотреть» – не то что у меня. Она стояла, облокотившись на перила, глядя на море, гладкое, как лист пластика. Предложила нам помочь с сумками, но мы сказали, что сами справимся, и она пожала плечами. Кожа у нее на носу шелушилась. Выглядела она обольстительно.
Когда мы добрались до дома, навстречу выбежала собака – заскулила, заскакала на задних лапах, словно цирковая. Не обращая на нее внимания, Мелисса открыла калитку. Огромный каменный фасад дома с синими оконными ставнями, белая парадная лестница. Внутри было очень чисто, пахло средствами для уборки и солнцезащитным кремом. Обои с парусниками, книжные полки, забитые французскими романами. Нам отвели комнаты в цокольном этаже: у Бобби окна выходили во двор, у меня – на море. Мы отнесли багаж, и Мелисса сказала, что остальные завтракают на заднем дворе.
В саду стоял просторный белый шатер, а в нем – накрытый стол и стулья, парусиновые двери скатаны и перевязаны лентами. Собака шла за мной по пятам и тявкала, требуя внимания. Мелисса представила нас своим друзьям – Эвелин и Дереку. Оба, пожалуй, ровесники Мелиссы или чуть постарше. Они раскладывали столовые приборы. Собака снова затявкала на меня, и Мелисса сказала: да ты ей, похоже, понравилась. Ты знаешь, что ей нужен паспорт для путешествия морем? Прямо как ребенку. Я рассмеялась непонятно почему, а собака ткнулась мордой мне в ногу и заскулила.
Из дома вышел Ник с тарелками. Я тяжело сглотнула. Ник похудел и, похоже, вымотался. Солнце било ему в глаза, и он щурился на нас, словно не видя, что мы уже тут. А потом увидел. Сказал: о, привет, как добрались? И отвернулся от меня, а собака завыла. Благополучно, сказала Бобби. Ник поставил тарелки на стол и провел ладонями по лбу, словно лоб был влажным, хотя на самом деле не был.
Ты всегда был такой худющий? – сказала Бобби. Мне казалось, ты крупнее.
Он болел, сказал Дерек. Бронхит подхватил, но не хочет об этом распространяться.
Пневмонию, сказал Ник.
Сейчас ты как, получше? – спросила я.
Ник глянул куда-то на мои ботинки и кивнул. Сказал: ну да, уже все в порядке. Он и впрямь изменился: лицо осунулось, под глазами круги. Сказал, что допил антибиотики. Я больно ущипнула себя за мочку уха, чтобы отвлечься.
Мелисса пригласила к столу, и я села с Бобби, которая сыпала шутками и хохотала. Кажется, очаровала всех. На липкой клеенчатой скатерти стояли свежие круассаны, разные джемы и горячий кофейник. Я не знала, о чем заговорить, чтобы перестать чувствовать себя посторонней. Молчала и трижды подливала себе кофе. У локтя стояла мисочка с белыми кусками сахара – я бросала их в чашку один за другим и размешивала.
Бобби к чему-то упомянула Дублинский аэропорт, и Дерек сказал: о, любимое пристанище Ника.
Ты что, фанат аэропорта? – сказала Бобби.
Он одержимый путешественник, сказала Эвелин. Практически живет там.
У него даже был безумный роман со стюардессой, сказал Дерек.
В груди у меня все сжалось, но я не подняла взгляда. Кофе был уже слишком сладкий, но я взяла еще кусочек сахара и положила на блюдце.
Не со стюардессой, сказала Мелисса. Она работала в «Старбаксе».
Прекрати, сказал Ник. Они подумают, что ты серьезно.
Как же ее звали? – сказала Эвелин. Лола?
Луиза, сказал Ник.
Я наконец взглянула на него, но он на меня не смотрел. Улыбался половиной рта.
Ник ходил на свидание с девушкой, с которой познакомился в аэропорту, сказала нам Эвелин.
Случайно, сказал Ник.
И все-таки не совсем случайно, сказал Дерек.
Ник изобразил напуское раздражение, типа: ну ладно, уломали. Но похоже, на самом деле был не против рассказать эту историю.
Года три назад было, сказал Ник. Я тогда практически жил в аэропорту, часто эту девушку видел, порой мы болтали, пока я ждал заказ. Ну и однажды она предложила встретиться в городе, выпить кофе. Я подумал…
И тут все одновременно заговорили, начали посмеиваться и отпускать комментарии.
Я подумал, повторил Ник, что она правда просто хочет выпить кофе.
И что было? – сказала Бобби.
Ну, я, когда уже пришел, догадался, что это, похоже, свидание, сказал Ник. Запаниковал, мне было ужасно неудобно.
Остальные снова начали перебивать, Эвелин смеялась, Дерек засомневался, так ли ужасно было Нику. Мелисса что-то сказала, не поднимая глаз от тарелки, – я не расслышала.
И я признался ей, что женат, сказал Ник.
Ты мог предположить, сказал Дерек. Чего она хочет.
Ну правда, сказал Ник. Люди постоянно вместе пьют кофе, мне ничего такого и в голову не пришло.
Отличная легенда, сказала Эвелин. Если бы ты все-таки с нею закрутил.
Она хоть симпатичная была? – сказала Бобби.
Ник рассмеялся и поднял руку ладонью вверх, как бы говоря «сама-то как думаешь?». Ослепительная, сказал он.
Мелисса расхохоталась, и он улыбнулся, глядя на свои колени, словно был доволен, что смог ее рассмешить. Под столом я наступила себе на пальцы ноги каблуком босоножки.
Она же была совсем зеленая? – сказал Дерек. Года двадцать три?
Она, наверное, знала, что ты женат, сказала Эвелин. Некоторые женщины любят женатиков, для них это вызов.
Я придавила ступню с такой силой, что боль пронзила всю ногу, – пришлось закусить губу, чтобы не вскрикнуть. Убрала каблук, и пальцы запульсировали.
Вряд ли, сказал Ник. Когда я сказал, она сильно расстроилась.
После завтрака Эвелин и Дерек отправились на пляж, а мы с Бобби остались распаковывать сумки. Было слышно, как наверху разговаривают Ник с Мелиссой, но только их голоса, слов не разобрать. Шмель влетел в открытое окно, по стене мелькнула запятая его тени, и он вылетел обратно. Разобрав вещи, я приняла душ и переоделась в серое хлопковое платье без рукавов, слушая, как в соседней комнате Бобби напевает песню Франсуазы Арди.
