Пятница отпил из бокала и спросил:
— А знаешь ли ты, который теперь час?
— Двенадцать дня. А что?
— Что значит «что»? Тебе знакомо слово аперитив?
— Обижаете.
— Вот и славно. Ты ведь еще не обедал, так?
— Не обедал.
— Отлично. — И Костас щедро налил мне в стакан. — На-ка, попробуй. Ципуро с анисом перед едой самое то.
— А я обычно пью без аниса и до и после еды, — вмешался в наш научно-познавательный разговор хозяин прачечной.
— Это потому что ты с Крита, у вас там не только не принято добавлять анис в ципуро, но даже законодательно запрещается это делать, насколько я помню. И вообще, не отвлекай меня. Видишь, я делом занимаюсь. — Пятница снова повернулся ко мне. — В принципе мой друг прав касательно последовательности приема. Тут действительно существуют две школы мысли. Кто-то пьет анисовый ципуро до, а кто-то после еды — каждый решает сам. Ну, а ты-то что скажешь?
Я отхлебнул из стакана:
— В самом деле, смахивает на узо, но букет немного другой.
— Немного? — возмутился Пятница. — Я бы сказал, совсем другой. Вот сравни. — И он налил мне почти полный стакан из другой бутыли.
— А это уже стопроцентный узо, — догадался я.
— Ты даже не знаешь, насколько точно угадал. Это «Барбаяни». Его действительно на все сто процентов производят из продуктов перегонки винограда, в то время как в большинстве других сортов узо этот процент сводится к минимальному, разрешенному законом, а именно к двадцати.
— Вот хапуги! — распалился я, допивая напиток.
Пятница снова бросил на меня одобрительный взгляд:
— При этом, заметь, ципуро, в отличие от узо, всегда на сто процентов продукт перегонки жмыха. Тебе повторить?
Проснувшегося во мне исследователя было уже не унять.
— Есть ли разница между ципуро и раки́?
— Никакой. Это синонимы.
— А какая закуска идет под ципуро?
— В идеале что-нибудь пикантное, типа пастромы.
Услыхав ключевое слово «закуска», хозяин прачечной опрометью метнулся на кухню и тотчас вернулся с парой тарелок со всяческой снедью.
Пятница похлопал меня по плечу:
— Вот, закуси оливкой и представь, что мы уже поели. Представил?
— Представил.
— Молодец. Переходим к диджестиву.
Щедрая порция ципуро вновь наполнила мой стакан.
— Хм, а без аниса тоже неплохо, — признал я.
— А то. Тебе повторить?
Не успел я кивнуть, как мой стакан снова наполнился.
— А не будет ли считаться дурным тоном, если и до, и после еды выпить один и тот же напиток? Ну, скажем, исключительно узо или только ципуро с анисом? — забеспокоился я.
— Отнюдь, — воодушевился Пятница и, сделав глубокий вдох, приступил к развернутому ответу.
Я так много полезного узнал в ту субботу, что до газетного киоска так и не доехал. Самое смешное, что в пылу учения я еще и позабыл сдать в стирку привезенную из дома простыню, за что получил нагоняй от Кузи.
Утром в воскресенье, проснувшись с тяжелой головой и все еще ощущая во рту послевкусие вчерашней лекции, я подумал, что совершенно зря в свое время нанял Пятницу в качестве смотрителя. Что смотритель, что садовник из него, признаться, никакой. Вместо этого надо было просто болтать с этим невероятно эрудированным человеком за стаканчиком ципуро или узо. О, как многому я мог бы научиться!
* * *
Отложив очередной этап ремонтных работ до следующего года, мы упивались долгожданной свободой, в полной мере отдавая должное тому, что итальянцы со свойственной им меткостью выражений называют dolce far niente
[12]. Что до меня, то стараясь как можно больше узнать об окрестностях Эпидавра и Пелопоннесе в целом, я целыми днями перечитывал Павсания. Этот греческий географ в первом веке нашей эры пешком обошел полстраны и оставил бесценные описания исчезнувших статуй, утраченных картин и разрушившихся ныне храмов. Его «Описание Эллады» хорошо еще и тем, что автор очень подробно рассказывает о маршрутах, привязываясь к хорошо заметным элементам рельефа: горам, ущельям, рекам и неровностям береговой линии. И хотя упомянутые Павсанием рукотворные шедевры давным-давно канули в Лету, ориентиры, которыми он пользовался, сохранились. Таким образом, въедливый читатель может и сегодня довольно точно определить места, где под слоем земли и пыли покоятся бесценные исторические памятники. Складывается ощущение, что Павсания, похоже, читаю не я один — мне на глаза неоднократно попадались следы нелегальных раскопок.
Кстати, металлоискатели в стране строго запрещены. За их использование светит тюремный срок, что неудивительно, ведь греческие недра нашпигованы сокровищами, как, впрочем, и морское дно.
Как-то я попал в дом одного рыбака. Узнав о моем интересе к античной истории, хозяин, взяв с меня клятву хранить тайну, отвел в подвал, где показал коллекцию артефактов, выловленных из моря неводом. Это были фрагменты древнегреческих статуй: пара ног, пара рук, торс и огромное ухо, некогда бывшее частью какого-то колоссального монумента. По словам этого человека, почти у каждого греческого рыбака в чулане хранится похожая коллекция.
По правилам, находки нужно сдавать государству, но, поскольку премиальные за редчайшим исключением не выплачиваются, никакого стимула расставаться с ценностями у рыбаков нет. Вот они, как Кащей, втихаря и чахнут над златом. Надо сказать, что легальных коллекционеров в стране, несмотря на бессчетное число древних артефактов, немного. Дело в том, что владелец обязан не только задекларировать все свое собрание, но и доказать его законное происхождение посредством соответствующих документов. Но откуда им взяться, если старинные вещи обычно приобретаются с рук.
Погружение с аквалангом вблизи объектов, представляющих историческую ценность, тоже под запретом. Однако в межсезонье, когда пляж становится безлюдным, я частенько замечаю, как в съемных домах, стоящих на отшибе, в укромных уголках сушатся гидрокостюмы — верный признак появления черных археологов.
Что до Павсания, то повторюсь — это невероятно увлекательное чтиво, похлеще иного детектива. Представьте, благодаря Павсанию я обнаружил развалины храма Геры, некогда украшавшего мыс, что выдается далеко в море с левой стороны нашей бухты, и древние жертвенники, посвященные Зевсу и опять-таки Гере, на вершине одной из близлежащих гор.
А сколько еще всего интересного мне предстоит найти, ведь облюбованная нами часть Пелопоннеса, называемая Арголи́дой, невероятно богата древностями. Кроме Эпидавра тут вам и златообильные Микены с маской Агамемнона, и Немея, где Геракл удавил горного льва, и Лерна, где он же расправился с гидрой, и, конечно, Аргос, по имени которого и назван этот край, кишащий мифологическими чудовищами. Помните Персея, спасшего Андромеду? Он, между прочим, родом из Аргоса.
