Я опустился на четвереньки, изучил каждый сантиметр и даже сбегал за увеличительным стеклом — все тщетно. Ни следа! Это любопытное открытие заставило меня задуматься. Выходит, что каждый раз, роняя на мрамор балкона еду — по возможности мы стараемся принимать пищу на воздухе — или проливая напитки, мы совершенно напрасно бросаемся замывать пятна моющими средствами? Я-то по наивности ставил царящую под столом чистоту в заслугу себе и Кузе. А оказывается, это не так?
И действительно, перестав хвататься за тряпку каждый раз, как что-нибудь прольется, мы очень скоро убедились, что пятна самым чудесным образом исчезают на солнце. Эх, если бы то же самое происходило внутри гостиной! Но, увы, в отсутствие солнечных лучей любая бяка насмерть въедается в мраморную поверхность.
Надо признать, мрамор как женщина: насколько он красив, настолько же и капризен. И если масло ему хоть бы хны, то вино, кофе и даже капли пота тут же проникают в самую глубину пористого камня, и их оттуда уже ничем не вытянешь.
Но особую опасность для мрамора представляет апельсиновый сок. Коварнейшая жидкость! Как-то раз жена случайно пролила стакан свежевыжатого сока. И хотя мы сразу же замыли пол водой, это не помогло. Сок непостижимым образом полностью удалил полировку с трех, а то и четырех квадратных метров мрамора! Ничего не оставалось, как вызвать Йоргоса со шлифмашиной.
Впрочем, это я зря ворчу. Как бы там ни было, а ничего красивее «живых» мраморных полов мне видеть не доводилось. Да и цена на местный камень, как я уже говорил, не просто радует, а прямо-таки ошеломляет.
39. О вреде синего цвета
Кузя вернулась в Москву, оставив меня на хозяйстве. Надо было заняться восстановлением бассейна и доделать канализацию. И если с первой операцией все было более или менее ясно — только и знай, что плати, — то Згуроса для начала предстояло уговорить.
Насколько наш сантехник высоко ценит свой собственный труд, настолько же он ненавидит переделывать плохо сделанную чужую работу. Мне пришлось потратить несколько дней на увещевания и уговоры. В итоге Кудряшка все-таки согласился, пусть и неохотно. Отныне я спокоен: буро-зеленый фонтан никогда больше не забьет посреди моего двора.
По прошествии времени описанные мною события уже не вызывают былого ужаса, тем более что приключения с септиком еще крепче сдружили меня с Кудряшкой, оказавшимся очень интересным и глубоким человеком. Только подумайте, хобби нашего сантехника — поиск древних дорог и троп, упомянутых в античных источниках! Кстати, теперь это и мое хобби тоже.
* * *
Поскольку у меня в избытке появилось свободное время, я поровну делил его между купанием в море и созерцанием природы.
Разумеется, я честно пытался заставить себя работать над новой книгой, но получалось со скрипом. И это еще мягко сказано. Что за ерунда? У меня же здесь прекрасный кабинет с фантастическим видом — вдохновляйся и пиши, — однако же не идет, и все тут.
Я решил разобраться и в ходе изысканий наткнулся на любопытную статью о влиянии цветов на психику человека. Выяснилось, что голубой и синий цвета — то есть небо и море, или, другими словами, девяносто процентов того, что видно из наших окон, — «снижают активность человека, вызывают ослабление и замедление жизненных процессов».
Ну, теперь все понятно. За моими окнами целыми днями сплошная гамма синего цвета. С таким видом много не наработаешь. Кстати, Джон Фаулз тоже обратил внимание на упадок творческих сил, постигший его во время пребывания в Греции. Вот его точные слова: «Очень трудно писать — как нигде: в этой сказочной стране постоянно хочется бездельничать». Про «хочется бездельничать» Фаулз, надо сказать, очень талантливо подметил.
Хм, а может, у рабочих, занятых в ремонте нашего дома, от того все и валится из рук, что за окном, куда ни глянь, одна расхолаживающая синева? Интересная гипотеза. Разумеется, я далек от того, чтобы оправдать Лазаря, Янниса и остальных, но, похоже, в их деле имеются смягчающие обстоятельства.
* * *
Впервые за долгое время я прокатился в Нафплион не в связи с ремонтом, а просто так: прогуляться, отобедать в городской таверне, поиграть в туриста и заодно получить лицензию на подводную охоту. Дело в том, что Ленка подарила мне на день рождения подводное ружье. Ну очень крутое. Оплатив пошлину и получив удостоверение подводного охотника, я приготовился настрелять рыбы. Была у меня, правда, с этим делом — я имею в виду «настрелять» — одна небольшая загвоздка.
Как-то мой отец — заядлый охотник и превосходный стрелок — взял малолетнего меня на охоту. Обнаружив тетеревиный ток, мы залегли. Отец протянул мне мелкашку — незаменимое оружие для такого случая, поскольку едва слышный звук выстрела не отпугивает птиц. Я прицелился в самца покрупнее, но промахнулся. Повезло, наверное.
Забрав у меня винтовку, отец первым же выстрелом подбил тетерева. Обрадованный удаче, я подобрал еще живую птицу и, устроившись в машине, усадил к себе на колени.
Сердце тетерева учащенно билось, бедняга был до смерти напуган. Я попытался успокоить животное и стал поглаживать теплый, влажный от крови бок.
Внезапно раненая птица задрожала и забилась, будто пытаясь взлететь. А потом сердце тетерева перестало биться. Он умер прямо у меня на руках. Всю оставшуюся дорогу до дома я с ужасом чувствовал, как с каждой минутой остывает лежащее на моих коленях тело.
В общем, с тех пор я не охочусь, да и к охотникам у меня по вине того происшествия сложилось особое отношение. «Но рыба это же совсем другое дело, — уговаривал я себя. — Это же не лось и даже не глухарь, а несмышленая тварь с одной извилиной. Ее же совсем не жаль, так ведь?»
Напялив на себя «выдрокостюм», как называет его моя жена, и зарядив ружье, я направился на поиски дичи. Новичкам, как известно, везет. И очень скоро из глубины прямо на меня поднялась рыбина колоссальных размеров. Я не очень разбираюсь в породах, но, судя по форме тела и хвоста, это был тунец.
Застыв в паре метров от меня, рыбина с любопытством разглядывала незнакомое существо, видимо, пытаясь на глазок прикинуть количество содержащихся во мне калорий. Разумеется, стрелять в тунца я не стал. И дело не в его колоссальных размерах и силе, а в том, что красоту нельзя убивать.
Как бы там ни было, а фейсконтроль я завалил. Разочарованный тем, что подвернувшееся кушанье оказалось далеко не первой свежести, тунец описал круг и исчез в глубине. Думаю, направился на поиски более здоровой пищи. Что до меня, то с тех пор я лишь наблюдаю за подводной живностью, не уменьшая ее поголовья.
* * *
Под впечатлением от предательства Блошки и трагической гибели Тёси я долго не желал знаться с местными кошками. Однажды эта искусственная полоса отчуждения была в одностороннем порядке нарушена очень громким и чрезвычайно жалобным писком новорожденных котят.
Звук исходил из верхней части сада, но мне никак не удавалось его локализовать. Наконец я определил, что писк лучше всего слышен, когда стоишь под оливой. Это старое дерево, которому не меньше двухсот-трехсот лет. Раньше оно росло на участке Роузенов, ровно в том месте, где теперь стоит их дом. Когда встала необходимость расчистить строительную площадку, Гил и Джуди пожалели оливу и заплатили рабочим за то, чтобы те пересадили ее на соседний участок, то есть к нам.
