Двухдневная небритость вполне соответствовала короткой
стрижке, от чего вся голова казалась поросшей жесткой щетиной.
Он сунул два пальца в рот и заставил себя проблеваться в
унитаз. После этого процесса он всегда чувствовал себя лучше. Сделай это перед
едой — таков был его девиз. Он уже ждал, как из-за музыки начнет колотить
каблуком в пол тупая сука, живущая наверху, но потом обратил внимание, что в
высоко расположенное окно, выходящее на запад, пробиваются лучи солнца, и
сообразил, что время далеко за полдень. Тетка, вероятно, совершает свой
ежедневный моцион в парке с собакой по кличке Сниффер. Когда-нибудь в особо
приподнятом настроении он обязательно вломится в ее квартиру и на славу угостит
Сниффера мозговой косточкой с толченым стеклом.
Приняв душ, Ричи почувствовал себя еще лучше. Он натянул
чистую майку с эмблемой "Арийская Нация", заскорузлые от грязи
джинсы, ковбойские сапоги и черные кожаные, с хромированными заклепками
перчатки с обрезанными пальцами, а потом сунул за голенище правого ботинка
специальный нож, каким пользуются "коммандос". Парни из Фронта
безоговорочно обещали ему "девятку". Может, после сегодняшнего
вечера, когда поймут, какую пользу движению может принести он со своей командой.
Они уже знают, думал Ричи, что я — крутой парень, настоящий боец, готовый
защищать белую христианскую Америку. Но они еще не знают, что я умею петь.
Сегодня должны быть все — Арийская Нация, Клан, Общество
Джона Берча, Белые Пантеры, даже некоторые из нью-эйджевских группировок яппи —
такие, как Государственные Права и Коалиция Национального Наследия.
Сегодня в зале, ясное дело, могут быть крупные бабки. Если
им понравится то, что они услышат, они запросто выложат баксы для "Белой
Ярости", чтобы выпустить альбом. А если им понравится то, что они увидят
потом, когда Ричи с группой продолжит на Аврора-стрит у залива, они точно
выложат ему его "девятку" и произведут в лейтенанты Новой Арийской
армии. Он слышал, что у них есть свои тайные ритуалы с шикарными черными
шлюхами, одетыми как рабыни.
Когда он выбрался на Раск-стрит, начало смеркаться. Дверь
его конуры располагалась ниже уровня тротуара и выходила на ту же сторону, что
и главный подъезд всего этого паршивого доходного дома, который быстро
заполнялся всяким черномазым, желтым и красным сбродом. "Прошу прощения, —
подумал Ричи, — я хотел сказать — людьми разного цвета кожи". Может, он
даже не станет травить собаку этой старухи. Может, лучше подпалить к чертям
весь этот паршивый дом. Оказать любезность соседям.
Был конец марта. С залива дул резкий, пронизывающий ветер.
Ричи тащился по улице по направлению к "Дэн Данн" — единственному в
пределах досягаемости на своих двоих достойному ирландскому бару для рабочего
люда. По пути он остановился у "Бургер Кинг" и стибрил огромный
гамбургер, предварительно тщательно изучив его содержимое лишь для того, чтобы
убедиться, что арабы на кухне не бросятся за ним в погоню. Он проходил мимо
японских машин, стоявших у тротуара. Однажды, возвращаясь домой из
"Данна" с брюхом, полным эля, и головой, полной кокаина, он выдрал у
одной "тойоты" антенну и оприходовал ею все машины этих узкоглазых,
которые попались на улице.
Однако кое-какие еще остались, да еще и автобус, прошедший
невдалеке. Этот вечер должен стать самым важным в жизни Ричи. Он создал
"Белую Ярость" как средство личного спасения, чтобы выбраться самому
из болота отчаяния и указать путь другим богобоязненным белым американцам. Ричи
взял название из фильма Кегни. Кегни был в его вкусе — он не спускал никому!
Порой, когда группа входила в раж, Ричи чувствовал себя так же, как Кегни на
крыше того завода в приступе Белой Ярости.
На вершине мира, черт побери!
Уличный панк с костлявой задницей, на которой мешком
болтались штаны, и в майке с надписью "Задержанное Развитие" катился
на скейтборде, выбирая путь между трещинами асфальта. Чертов рыжий ниггер, даже
нельзя понять, к какой расе принадлежит, дворняга беспородная. Ричи сделал вид,
что уступает дорогу, а потом, как только мальчишка оказался рядом, резко ударил
ногой по носу доски, отправив маленького засранца в горизонтальный полет.
Мальчишка не промедлил ни секунды. Вскочив, он подхватил
свое транспортное средство и ринулся вперед по улице, потом бросил доску на
асфальт, прыгнул на нее и помчался дальше, сделав Ричи фигу через плечо.
"Дэн Данн" располагался на углу улиц. Это было
заведение голубовато-серого цвета с желтыми витринными рамами по обеим сторонам
угловой входной двери. Многолетняя грязь довела желтизну до цвета старого
школьного автобуса. Внутри воняло пивом и сырым деревом. Самым ярким источником
света были лампочки игровых автоматов. Кроме того, на стене за баром светилось
огромное панно, изображающее шестерку клайдесдайльских тяжеловозов, волочащих
куда-то вдаль идиотский фургон.
Музыкальный автомат играл "Нирвану". Даже здесь
никуда не деться от этого омерзительного тошнотворного дерьма. Ричи бы с
удовольствием лично помог Курту Кобэйну найти вену. И засандалил бы ему такую
дозу, чтобы тот заткнулся навеки. "Белая Ярость" была эй-группой,
[27]
и даже при том, что стиль "эй" вырос из традиций британского панка, в
равной степени его происхождение связано с хэви-метал. Единственное, в чем этим
паршивым металлюгам надо отдать должное, — играть они умели. Они не просто
бренчали на гитарах. Не просто валяли бит. Все ноты была чертовски точны,
словно заклепки, проштампованные на конвейере. Так играли и в "Белой
Ярости". "Тяжелый металл" с идеей, сделано в Америке.
Гаррик, одутловатый бармен с бородкой под Эррола Флинна и
ирландским акцентом, спросил, чего он хочет.
— Бокал пива. Видел Марва? — Марв поставлял наркоту. Одно
пиво — это ерунда, не поможет.
— Да, друг. Жду его вскоре. — Гаррик любил напускать
заговорщицкий вид и время от времени намекать, что имеет какое-то отношение к
ИРА.
Выдув содержимое бокала одним глотком и попросив следующий,
Ричи огляделся. У стойки бара — трое завсегдатаев, в кабинке — два дохляка с
трубками, играющие в шахматы. Еще парнишка, только что со стройки — это можно
было понять по заляпанным землей ботинкам и поясному ремню с инструментами,
перекинутому через спинку стула.
Ричи вытащил из кармана скомканную зелень. Восемь баксов.
Едва хватит, чтобы расплатиться в баре, не говоря уж о декседрине, который
нужен, чтобы продержаться весь вечер. И обязательно немного чудесного Белого
Китайца,
[28]
чтобы унять нервы. К тому времени, как Марв приземлился на
соседнюю табуретку, у Ричи осталось три бакса.
