После разговора со Стеф я чувствую себя прямо экспертом по выслушиванию семейных проблем. Так и представляю, как мы со Сьюзи сидим за столом, едим овес и держим Джесс за руки, а она плачет и сбивчиво рассказывает нам о своих невзгодах. А потом признается: «Но разговор с вами так мне помог, девочки. Особенно с тобой, Бекки!»
Ну, то есть не обязательно, чтобы она говорила: «Особенно с тобой, Бекки». Но было бы приятно.
– Бедняжка Джесс, – вздыхает Сьюзи, а я тем временем снимаю плащ. – Я всегда думала… – Она осекается на полуслове, и, подняв глаза, я понимаю, что она таращится на мой распотрошенный твидовый костюм. – Господи, Бекс! Что стряслось с твоим костюмом?
Кажется, мои надежды не оправдались и новый наряд ее не впечатлил. Если честно, в голосе Сьюзи отчетливо слышны нотки паники.
– О, – непринужденно отзываюсь я, оправляя потрепанный пиджак. – Нравится? Я решила немного с ним пошалить.
– То есть ты сама это сделала? Нарочно?
– Да! – запальчиво заявляю я. – Я его немного апгрейдила.
– Вот оно что, – после долгой паузы выдает Сьюзи. – Э-э… Ну, здорово!
Тут я переобуваюсь из кроссовок в сапоги с заклепками, и глаза у Сьюзи лезут на лоб.
– Вау. Вот это… лихо!
– Нравятся? – насторожившись, спрашиваю я. Может, Сьюзи хочет, чтобы я подарила ей их на Рождество? Правда, я их только на днях купила, но ведь в этом и есть суть Рождества, верно? Отдавать свое другим от чистого сердца! – Тебе они очень пойдут, – заверяю я. – Хочешь примерить?
– Нет! – отшатывается Сьюзи. – Нет, спасибо! В смысле, ты в них, конечно, супер, но…
– Бекки, дорогая! – всплескивает руками вошедшая Айрин, в ужасе разглядывая мой наряд. – Боже мой, что случилось с твоей одеждой? Ты попала в аварию?
Да что ж такое. Неужели тут никто не понимает, что такое отвязный прикид?
– Я освежила костюм, – с легким раздражением объясняю я. – Так модно.
– Понимаю, – лепечет Айрин, – Очень современно, дорогая. Ой, какие сапоги! – она прикрывает рот рукой.
– У тебя что, синяя прядь в волосах? – вопрошает Сьюзи, недоверчиво разглядывая мою прическу.
– Да, – пожимаю плечами я. – Люблю, понимаешь ли, смешивать стили. Жизнь без риска – и не жизнь вовсе.
На самом деле риска в моем поступке было немного: это детская тушь для волос, она смывается. Но суть не в этом. Я дефилирую к зеркалу, стараясь не грохнуться со шпилек, и разглядываю свое отражение. На унылую провинциальную мамашу я не похожа, это уж точно. А похожа на…
Ладно. Зато я определенно не скучная.
Время еле тащится, и к 11 часам утра ноги у меня уже отваливаются, хотя я в жизни в этом не признаюсь. Но стоит мне решить, что пора бы сделать перерыв на «Кит-кат», как в магазин входит компания женщин. Все они очень хорошо одеты и держат в руках «Путеводитель по Летерби-Холлу». Должно быть, только что вернулись с экскурсии по поместью.
– Меня эта Длинная Галерея не слишком впечатлила, – говорит женщина с блондинистым хвостом, разглядывая стойку с разноцветными твидовыми пиджаками. Я возмущенно оборачиваюсь к ней. Да как она может? Длинная Галерея просто восхитительна. Там столько чудных картин и статуй, о которых я все собираюсь однажды почитать. Слава богу, Сьюзи не слышала – ее бы это сильно задело.
– Роден неплох, – рискует возразить ее темноволосая подружка, но вредная блондинка только закатывает глаза.
– Банальность, – презрительно фыркает она. Банальность? Сама она банальность!
Мне хочется сказать ей какую-нибудь гадость, но, разумеется, я не могу этого сделать. Ноги у меня гудят, сама я на взводе, а Сьюзи и Айрин, как назло, куда-то запропастились. Приходится сделать над собой усилие и с приветливой улыбкой направиться к этой компании.
– Здравствуйте, чем я могу вам помочь?
Параллельно устраиваю вредной блондинке быстренький «обзор по-манхэттенски» и заключаю, что у нее, должно быть, куча денег. Видела я это пальто на Нет-а-порте, оно 800 фунтов стоит.
– Спасибо, мы сами, – отвечает милая девушка, которой понравился Роден.
– А есть еще такие твидовые костюмы? – встревает Вредная Блондинка, внимательно меня разглядывая – и я вдруг понимаю, что теперь она устраивает мне «обзор по-манхэттенски». – Что-то на вешалках я ничего подобного не видела, – добавляет она, косясь на прорехи. – Он продается?
Хмм… Может, эта тетка и вредная, но мой талант она оценить в состоянии.
– Вообще-то, – слегка смягчившись, объясняю я, – эта вещь уникальная, пошита на заказ. Мы в Летерби-Холле считаем, что твид не обязательно должен быть скучным. Пускай будет потертым, собранным в складки, ярким, отвязным… его возможности безграничны, – заканчиваю я вдохновенно. Хм, а я могла бы промоутером на твидовую фабрику устроиться! – Хотите заказать себе уникальный твидовый костюм?
Я сама его переделаю, в восторге думаю я. Начну свой бизнес! Назову свой бренд «Уникальный твид от Бекки», и все будут говорить…
– Нет, – безапелляционно заявляет она. – Мне просто стало интересно, почему вы так странно выглядите.
Странно?
Восторг тут же испаряется, и мне с трудом удается не смерить покупательницу уничтожающим взглядом. Вместо этого я предельно вежливо отвечаю:
– Что ж, посмотрите остальной наш ассортимент.
Я делаю вид, что очень занята твидовыми сумочками, но когда компания проходит мимо меня, провожаю Вредную Блондинку злобным взглядом. Вот пусть только попробует сказать еще какую-нибудь пакость…
Женщины разглядывают упаковки мыла и шампуней, но в корзинки ничего не кладут. Варенья и джемы их тоже не привлекают. Затем они останавливаются у моего любимого прилавка в стиле хюгге.
– «Коллекция хюгге?» – пренебрежительно читает мою табличку Вредная Блондинка. – Боже, они серьезно? Захюгали уже со своим хюгге. Это давно не модно.
Ну все, с меня хватит. Не позволю обзывать себя «не модной».
– О, простите, – лучезарно улыбаюсь я, подхожу к ним и убираю с прилавка табличку. – Это осталось с прошлой недели. А перед вами наша новая коллекция спрюгге.
Я зачеркиваю надпись «Коллекция хюгге», переворачиваю карточку, решительно пишу на противоположной стороне «Коллекция спрюгге» и ставлю табличку обратно на прилавок.
– Спрюгге? – таращится на меня Вредная Блондинка.
– Да, спрюгге. А вы что, еще не слышали о спрюгге? – с сочувствием спрашиваю я. – Ну да, в этой стране оно пока в новинку. Большая редкость. Это норвежское понятие, – добавляю я для красного словца.
Если быть честной, слово «спрюгге» просто само слетело у меня с языка. Но теперь, когда оно написано на табличке, мне кажется, что звучит неплохо.
