– Может быть. – Стеф прикусывает губу, а затем через силу улыбается. – Я лучше поеду. И тебе, наверное, уже пора. Спасибо!
– Да за что, я же ничего не сделала, – беспомощно развожу руками я.
– Сделала, – она наклоняется ко мне и порывисто обнимает. – И я это очень ценю, Бекки. Давай подброшу тебя до работы.
Стеф высаживает меня у ворот Летерби-Холла, и я мчусь по обсаженной деревьями аллее к главному зданию. Влетая в сувенирный магазин, я на ходу придумываю, как объяснить Сьюзи свое опоздание, но вместо нее меня встречает Тарки.
Мы с Тарки знакомы тысячу лет. Бывали у него и взлеты, и падения, но сейчас он в хорошей форме. С тех пор, как мы вернулись из Америки, он с головой ушел в развитие Летерби-Холла. У него родилось множество классных бизнес-идей, которые он часто обсуждает с Люком. И Люк говорит, что Тарки прямо-таки нашел свое призвание.
С другой стороны, он по-прежнему довольно странный. Ну в таком привычном нам, милом стиле старины Тарки. Сегодня, например, на нем вся мятая и драная толстовка, которую, уверена, он носит еще со школы. Увидев меня, он переводит дыхание и смотрит на меня как-то напряженно.
– Бекки, я слышал, мы на Рождество приглашены к тебе, – говорит он. – Чудесно!
– Да! – радостно отзываюсь я. – Надеюсь, будет весело!
– Знаю, рано еще обсуждать детали, – начинает Тарки. – Но ты, наверное, уже начала обдумывать развлекательную программу? Я спрашиваю, потому что в Метрополитен дают «Парцифаль», и по телевизору будет идти прямая трансляция.
– Это… Вагнер? – наугад отвечаю я, зная, что Тарки просто помешан на Вагнере.
– Это его самая возвышенная, самая невероятная опера, – хлопает глазами Тарки. – Шедевр. И я подумал, что после обеда мы все могли бы собраться у телевизора и посмотреть ее. Думаю, детям это будет крайне полезно.
Опера Вагнера? В Рождество?
– Вау, – стараясь не выдать свой ужас, тяну я. – Звучит… Ну… Супер. Обожаю Вагнера! Да и кто же его не любит? Только тебе не кажется, что это… ну… не совсем в духе Рождества?
– Вагнер вне времени, – с жаром возражает Тарки. – Он будоражит. Одна прелюдия – уже лучший рождественский подарок для кого угодно. Таа-даа-дааа-ммм-ммм… – начинает напевать он, не сводя с меня глаз. – Тааа-дааа-дааа-диии-дааа…
– Тарки! – Слава богу, его прерывает пронзительный окрик Сьюзи, которая направляется прямо к нам, подозрительно сверля своего мужа глазами. – Ты что, поешь Вагнера? Забыл правило: никакого Вагнера в магазине!
– Тарки просто рассказывал, что в Рождество по телевизору будут транслировать «Парцифаль», – объявляю я. – Прекрасная новость, правда?
– Мы не будем смотреть твоего идиотского Вагнера в Рождество! – заявляет Сьюзи, и я вздыхаю с облегчением.
– Я просто пытаюсь помочь составить развлекательную программу, – защищается Тарки. – Оперой могут наслаждаться все, от мала до велика.
– Ничего подобного, – распаляется Сьюзи. – Опера превращает большинство людей в недвижимые статуи, потому что им дико скучно, но из комнаты они выйти не могут, не то любители оперы на них зашикают. И длится все это удовольствие шесть часов.
– «Парцифаль» не шесть часов идет… – начинает Тарки, но Сьюзи не обращает на него внимания.
– Как по мне, Рождество – это прежде всего детский праздник, – оборачивается она ко мне. – И я вот подумала: может, займемся вместе с детьми поделками? Ну, знаешь, купим пальчиковых красок, блесток и всего такого.
Сердце у меня падает. Опять поделки? Мы вообще-то тут Рождество обсуждаем. В Рождество пальчиковыми красками не рисуют. А сидят на диване, едят сладости и смотрят праздничное шоу по телевизору. Папа тем временем пытается впихнуть батарейки во все новые игрушки, половину из них в процессе ломает, и в итоге все дети рыдают. Это традиция.
– Не знаю, может быть, – осторожно отвечаю я. – Только Джесс считает блестки дьявольским изобретением.
– Хмм… – Сьюзи задумчиво прикусывает нижнюю губу. – Можем полепить из пластилина.
– Можем, – отзываюсь я осторожно, чтобы она не догадалась, что я обо всем этом думаю. – А можем просто посмотреть телевизор.
– Ладно, давай сначала узнаем, что будет в программе, – говорит Сьюзи. – Тогда и решим. О, кстати, – добавляет подруга, меняя тему, – я могу сегодня забрать Афродиту и Гермеса. Мне штабелер вернули из ремонта, и я кого-нибудь из рабочих прихвачу.
– Сьюз, – мне немедленно становится стыдно. – Не забирай этих уродов. Они же тебе не нужны. Я в любом случае зову тебя к нам на праздник.
– Нет, нужны! – горячо возражает Сьюзи. – У меня появилась отличная идея. Я приберегу их для следующего Хеллоуина. Назовем их Абсурд и Нелепица.
– О, – отзываюсь я, немного обиженно. – Ладно, хорошо.
Я как раз собираюсь снять плащ, когда Сьюзи трогает меня за плечо:
– Слушай, Бекс, – говорит она, понизив голос. – Еще кое-что. Хочу у тебя спросить, пока не набежали покупатели… Я вот подумала… – Сьюзи медлит и заканчивает почти шепотом. – Как по-твоему, с Джесс все в порядке? Мне она вчера показалась немного странной.
– Да! – вскрикиваю я. – И мне тоже! Она вся была напряженная и какая-то… сама не своя.
– Вот именно! Когда мы спросили про Тома, она так и застыла, и я подумала… Испугалась, что, может…
Сьюзи корчит встревоженную рожицу, и я прекрасно понимаю, что она имеет в виду.
– Зеленые шортики, – невольно выпаливаю я.
– Что? – растерянно переспрашивает Сьюзи.
– Да я вот подумала, что, может, Том увлекся какой-нибудь молоденькой волонтеркой в зеленых шортиках. Или Джесс кем-то увлеклась. Ну, знаешь…
– Господи, – с несчастным видом кивает Сьюзи. – И я так подумала. Только мне померещились обрезанные джинсы и бандана.
Мы замолкаем. И мне тут же представляется, как Том тискается с неизвестной девицей в обрезанных джинсах и красной бандане. Какая-то она слишком уж хорошенькая! Я мысленно удлиняю ей нос и перекрашиваю бандану в грязно-зеленый. Затем переодеваю ее в отвратные треники и заставляю ковырять в носу. Фу, ну и уродина. Как только Том мог предпочесть ее Джесс?
– Может быть, ничего такого и нет, – наконец, говорю я. – Может, они просто поссорились.
– Да, – подхватывает Сьюзи. – Конечно, ждать усыновления – такой стресс.
– Ужасный стресс, – соглашаюсь я. – И они ведь там совсем одни, без поддержки… Знаешь, я, наверное, приглашу Джесс выпить. Придешь тоже? Может, она расслабится и расскажет, что стряслось?
– Джесс не очень-то разговорчива, – с сомнением отзывается Сьюзи. – И вообще, она разве пьет?
– Ну, значит, пойдем в коммуну и поедим экологически чистого овса, – нетерпеливо отмахиваюсь я. – Суть в том, что она совсем замкнулась. А мы должны помочь ей раскрыться и излить свою боль.
