Плечи у меня опускаются. Ну прекрасно! Стоит мне подумать, что я достаточно «позеленела», чтобы Джесс меня похвалила, как она все равно оказывается зеленее всех зеленых. Ну ладно, – мысленно обещаю я себе, – На Рождество подарю ей что-нибудь настолько зеленое, что она обалдеет. Например… листья!
Тут кто-то звонит в домофон, и мама снимает трубку.
– Кто там? О, Сьюзи! Поднимайся скорее! Третий этаж!
– Смотрю, ты решил отпустить растительность на лице, Люк? – весело спрашивает папа. – Очень современно. Бекки, как тебе его усы?
Вскинув голову, я понимаю, что все смотрят на меня.
Черт. Ладно, я должна поддерживать мужа.
– Я считаю, что это прекрасная благотворительная инициатива, – заявляю я, уклоняясь от прямого ответа. – И всем нам стоило бы выступить для Люка спонсорами.
– Верно! Люк, мы подарим тебе на Рождество масло для усов! – подхватывает Дженис, и улыбка сползает с моего лица. Масло для усов?
– К тому времени их уже не будет, – вставляю я чересчур поспешно.
– Что ж, – отзывается Люк, смущенно поглаживая верхнюю губу. – Я и правда собирался сбрить их к Рождеству, но если Бекки нравится…
Нравится?
– Милая, тебе правда нравится? – с интересом спрашивает мама.
Арррггх! Меня прямо загнали в угол. Говорить гадости об усах Люка мне не хочется, но не могу же я сказать, что мне они нравятся! Мужьям и женам определенно не стоит обсуждать усы во время светской беседы, вдруг понимаю я. Это должно быть приравнено к нарушению этикета.
– Пару дней назад ты сказала, что они классные, – вставляет Люк.
– Верно, – дрогнувшим голосом произношу я. – Так я и сказала, правда?
– Итак! – мама вручает нам с Люком эспрессо мартини. – Кстати о Рождестве, не пора ли нам все обсудить?
– Давайте дождемся Сьюзи, – предлагаю я. – Клиф-Стюарты тоже придут к нам на вечеринку.
– О, как здорово! – восклицает мама. – Прекрасный получится денек. Только подумай, Грэхем! Не нужно готовить и дом украшать… Бекки сама все сделает!
– Все? – испуганно переспрашиваю я.
Конечно, в этом году гостей на Рождество принимаю я, но разве мама не возьмет на себя часть забот? Ну или, скажем… большую часть?
– Бекки, солнышко, мы не хотим ставить тебе палки в колеса, – торжественно произносит мама. – Это твое Рождество.
И прежде чем я успеваю сказать: «Да я вообще-то не против разделить ответственность», раздается звонок и папа идет открывать дверь.
– Сьюзи, дорогая! – восклицает он. – Добро пожаловать в наш новый дом.
– Вау, – вскрикивает Сьюзи, оглядывается, и глаза у нее становятся круглыми, как блюдца. – Просто вау! Ну и квартира! О, Джесс, ты приехала! Ах, Джейн, какой замечательный наряд… О боже, Люк! – вскрикивает она так, словно именно его вид удивил ее больше всего. – У тебя усы!
– Бекки нравится, – радостно сообщает Дженис, и Сьюзи изумленно оглядывается на меня.
– Правда?
– Пока что да, – поскорее уточняю я. – Они мне нравятся конкретно сейчас. Бывает же, что какая-то вещь приглянется тебе на время. Ну, сначала понравится, а потом… разонравится. – Я откашливаюсь. – Вот как-то так.
– Хм… – выдает Сьюзи растерянно. – А я и не думала… – Тут она осекается. – В смысле, ну конечно. Здорово, Люк. Просто… – Кажется, она не может подобрать слов. – Вау!
Мы идем по главной улице Шордитча к ресторану, где забронировали столик. Я, держа Минни за ручку, шагаю рядом с Джесс и Сьюзи, а остальные ушли далеко вперед.
– Ты видела, что написано у твоей мамы на футболке? – оборачивается ко мне Сьюзи, как только становится ясно, что мама нас не услышит. Кажется, у нее вот-вот начнется истерика. Я и сама от нее недалека.
– Видела! – отзываюсь я. – Слава богу, Минни еще не умеет читать!
– А эспрессо мартини?
– А цирковая школа?
Перед выходом из дома папа продемонстрировал несколько трюков со своим недавно купленным диаболо
[15]. Мы все аплодировали и кричали «Бис!». И только Дженис пронзительно взвизгнула, когда диаболо разок едва не треснул Мартина по голове.
– По-моему, – заявляет Сьюзи, – все должны на пенсии переезжать в Шордитч. Это же отличный выход.
Джесс, до сих пор шагавшая молча, вдруг говорит:
– Со стороны Грэхема и Джейн было очень великодушно уступить мне свой дом. Не надо было им этого делать.
– Ой, ну что ты, они от чистого сердца, – поскорее принимаюсь заверять я. – К тому же им тут так весело! Для них это настоящее приключение. А когда Том приедет, как думаешь? – спрашиваю я просто так, чтобы поддержать разговор, и Джесс снова вздрагивает, как и в первый раз.
– Не знаю… – отвечает она. – Как только… Ну, как только он… – Она замолкает, будто пытаясь выиграть время, и заканчивает: – Не знаю. Точно не знаю.
Хм… Странный ответ. Джесс крепко сжимает зубы и смотрит прямо перед собой. Покосившись на Сьюзи, я замечаю, что и она тоже в растерянности.
– А как у Тома в Чили с работой? – бросаю пробный шар я.
– Все хорошо. Спасибо.
– А насчет усыновления новостей нет? – еще опасливее спрашиваю я.
– Нет, – сдержанно отвечает Джесс, но я замечаю, что руки ее сжимаются в кулаки.
И вдруг что-то обрывается у меня внутри. Джесс сегодня словно воды в рот набрала. А глаза ее потемнели от горя. И пускай мы только сводные сестры, но я точно знаю, что между нами есть духовная связь. (Как-то раз мы даже смастерили совершенно одинаковые шкафчики: она свой – для камней, а я свой – для туфель.) Я хорошо ее знаю – и вот сейчас поклясться готова, что у них с Томом не все гладко.
С тревогой кошусь на Джесс, умирая от желания обнять ее покрепче и спросить: «Джесс, что стряслось? Дело в Томе, да? Он всегда был странным парнем, не бери в голову». Но неизвестно ведь, как она на это отреагирует. Джесс точно не самый разговорчивый в мире человек. Так что лучше действовать потихоньку.
– Кстати, Сьюзи, – говорит Джесс, по-прежнему глядя прямо перед собой. – Мы с тобой не виделись после твоей… потери. Я очень сочувствую.
– Спасибо, – отзывается Сьюзи, и ее глаза тоже темнеют. – Было… Ну… Нелегко. – Она оглядывается на меня, и я ободряюще подмигиваю ей и тепло улыбаюсь.
Дальше мы идем молча, и мне почему-то кажется, что все мы сейчас думаем о детях. Лично я с тоской гадаю, родится ли у нас с Люком когда-нибудь еще один ребенок. Но потом мне становится стыдно за то, что одной Минни мне недостаточно, и я поскорее сжимаю ее ручку, чтобы она ничего не заподозрила.
