Бриммер или не поняла, или это ее не убедило.
Декер наконец со стыдом признался:
– Я лажанулся. У меня это было первое дело, дебют в расследовании убийств. И мне с самого начала думалось, что Хокинс преступник. Поэтому я особо не заморачивался ставить все точки над «i».
Удивительно, но Салли в ответ улыбнулась.
– Ты чего? – спросил он растерянно.
– Отчасти это утешает.
– Вот как? Почему?
– Я думала, ты непогрешим, как машина. А теперь вот знаю, что ты действительно человек.
– Это смотря у кого спросить. Так ты можешь мне достать документы?
– Думаю, смогу сделать копии. Но сюда принести не могу.
– Я здесь долго не задержусь.
Она наморщила лоб:
– Откуда ты знаешь?
– Есть такая штука, называется «слушание о залоге». Обязательная к исполнению.
– У тебя есть адвокат?
– Нет, но я в этом смыслю.
– Ты уверен?
– От и до.
– Блэйк тебе навстречу идти не собирается.
– Сомнений не держу.
– Наверное, ты удивляешься, почему… В смысле, мы с ним…
– Это не мое дело. И я никого не осуждаю. У меня и права такого нет.
– Вот за это спасибо.
– Только позволь дать тебе один совет. Когда-то у меня была дочь…
– Я знаю, – произнесла она с болью в голосе.
– Так вот, если бы у нее был шанс повзрослеть, я никогда не подпускал бы ее к Блэйку Нэтти. Просто прими к сведению. То, что он встречается с тобой, будучи женатым, показывает тебе, какой он есть.
Бриммер посмотрела грустным взглядом, после чего повернулась и заспешила прочь.
Глава 25
Судья поглядел сначала вниз на досье, затем вверх на Амоса Декера, стоящего за столом адвоката.
За обвинителя была Элизабет Бейли, ветеран прокуратуры и хорошая знакомая Декера: когда он служил в полиции, они вместе работали над многими делами.
За невысокой оградкой, где обычно располагается публика, сидели всего двое: Блэйк Нэтти и суперинтендант Питер Чилдресс, высокий дородный мужчина под шестьдесят с короткой седой стрижкой и одутловатым рябым лицом. Все на нем было чопорно-добротное: темный костюм, накрахмаленная белая рубашка, галстук в сине-белую полоску и карманный платок в тон.
– Амос Декер? – обратился пожилой тонкошеий судья, серебристая шевелюра которого резко контрастировала с темной мантией. Глаза пристально смотрели сквозь толстые стекла очков в тяжелой оправе.
– Да, это я, ваша честь.
– Обвинение в воспрепятствовании правосудию? – с ноткой удивления прочел судья из обвинительного документа. – Вмешательство в полицейское расследование? Я думал, вы здесь как раз от полиции.
– Два года назад я перешел в ФБР, но здесь, в Берлингтоне, являюсь по-прежнему действующим офицером.
Дикерсон зашевелил губами, читая что-то из лежащих перед ним бумаг. Затем снял очки, положил их на стол, сделал руки домиком и посмотрел на прокурора.
Та напряженно встала.
– Мисс Бейли, потрудитесь объяснить, что здесь происходит? – вопросил Дикерсон.
Бейли – немолодая угловатая женщина со светлыми волосами (темные корни не мешало бы подкрасить) – была в бежевом костюме и белой блузке, с изящным ожерельем на цепочке. Пользуясь моментом, она кольнула Нэтти взглядом, после чего откашлялась и ответно посмотрела на судью:
– У меня здесь написано: «Мистер Декер обвиняется в воспрепятствовании правосудию и вмешательстве в полицейское расследование».
Казалось, что последует продолжение, но нет: Бейли сухо поджала губы и не сказала больше ничего.
Дикерсон выглядел озадаченным.
– Ну, это-то я знаю. Вот, написано черным по белому. Но я рассчитываю на некоторое разъяснение.
– К мистеру Декеру обратился человек по имени Мерил Хокинс.
– Мерил Хокинс? Тот самый?
– Да, ваша честь. Он был досрочно освобожден из тюрьмы по, э-э… медицинским соображениям. Он встретился с детективом Мэри Ланкастер и мистером Декером, заявив им о своей невиновности в тогдашних убийствах и попросив очистить его имя.
– И впоследствии сам был убит? – уточнил Дикерсон.
– Да, именно.
– И чем это связано с присутствием здесь мистера Декера?
– Капитан Миллер попросил мистера Декера расследовать убийство мистера Хокинса, а также перепроверить предыдущее расследование, по которому мистер Хокинс проходил обвиняемым.
Дикерсон постучал пальцем по крышке своего стола и голосом педанта произнес:
– Это никоим образом не отвечает на мой вопрос о том, почему мистер Декер находится сегодня здесь. Более того, это лишь усугубляет мое замешательство, мисс Бейли.
– Да, ваша честь. Я могу это понять. Но…
Со своего места, ухватившись за перильца, резко встал Чилдресс:
– Гм! Со всем почтением, господин судья. Я думаю, что смогу все прояснить.
Дикерсон перевел взгляд на Чилдресса, и при виде главного полицейского чина по лицу судьи пробежала тень.
Декер был не единственным, кто считал суперинтенданта полиции чванливым некомпетентным крючкотвором, который запросто переходил за грани и лез не в свои дела, когда ему было выгодно. Многие в свое время опешили, узнав, с какой гладчайшей наглостью Чилдресс скакнул на должность суперинтенданта через вышестоящего капитана Миллера. Но ходили слухи, что Миллер на это лишь досадливо плюнул, решив остаться ближе к людям, что реально тащат службу. При всей своей бесцеремонности с подчиненными Чилдресс, однако, нарочито лебезил перед теми, кто в чиновной иерархии выше его. И еще одна черта: куче с запахом дерьма он умел придавать очертания законности. И сейчас Декер готовился, вероятно, вкусить образчик этого таланта.
– Суперинтендант Чилдресс, – воскликнул Дикерсон, – я вас отсюда и не приметил! Не могли бы вы объяснить, что именно происходит? Если капитан Миллер уполномочил мистера Декера заниматься этим…
– Совершенно верно, ваша честь. Однако при повторном рассмотрении данного вопроса мы пришли к выводу, что мистер Декер, который больше не является членом данного департамента, может обречь наш Берлингтон на необычайные юридические последствия, если совершит что-либо вне юридических параметров, действуя якобы от имени департамента. И действительно, его застали за обыском по местоположению старого домовладения мистера Хокинса без надлежащего ордера на обыск.
– В ордере я не нуждался, поскольку располагал согласием домовладельца, – подал голос Декер.
