11
Старая электростанция была худшим местом для свидания. Пожираемые колючками развалины на холме, поросшем папоротниками и сорной травой, остатки костров по углам, повсюду презервативы и битое стекло. Стеф уже жалела, что вообще сюда поехала. Тем более что этот малолетний придурок опаздывал. Но она все же ждала стоя, застыв в жирной неподвижности этого летнего вечера. Еще раз взглянула она на часы. Ей хотелось пить и еще чего-то. Он все же явился.
Парень прикатил на какой-то хилой тарахтелке, на которой сидел, широко раздвинув ноги. Рубашка его висела лохмотьями, на ногах – остроносые выходные ботинки. Вид у него был абсолютно одуревший. За несколько метров он вырубил мотор, чтобы проехать остаток пути на холостом ходу, после чего мотоцикл замер рядом с ней, изящно и упруго качнувшись на амортизаторах. Как будто мальчуган на лошадке-качалке.
– Привет.
– Ты что, забыл?
– Нет. Просто опоздал, прости.
Он откинул подпорку и слез с мотоцикла. Стеф не отрываясь смотрела на него. Он засунул руки в задние карманы джинсов, что довольно-таки привлекательно подчеркнуло линию его плеч.
– Опять подрался?
– Нет.
– А рубашка?
– Так, ерунда.
Она помолчала. Вид у него, конечно, дурацкий, но после подлянки, которую устроил ей Симон, сойдет для разнообразия.
И потом, он довольно симпатичный. Она еще помариновала его. Все-таки робкий жлобина – в этом есть свой шарм.
– Ладно уж, иди сюда. А то ты действуешь мне на нервы.
Она поманила его жестом, и они прошли на лестницу позади электростанции. Оттуда, по крайней мере, были видны центр города с его брызгами фонарей, переплетением дорог, по которым сновали редкие машины, и «зона» с голубыми дрожащими окнами. Узкие ступеньки вели к бывшим раздевалкам. Они сели рядом, соприкасаясь локтями. Антони разглядывал свои руки и думал об отце. Стеф закурила.
– Ну, так что случилось?
– Да так, ерунда, непонятки.
Снова наступило усугубленное жарой молчание. В этот час все вокруг приобретало консистенцию масла. Он не отрывал взгляда от своих рук с обкусанными ногтями, девушка тем временем разглядывала его. Какая-то краснота на шее. Абрис скулы, гладкие щеки, фингал, юная бархатистая кожа без запаха. Она вздохнула:
– С тобой не больно-то весело.
– Жарко. Я не знаю, чего говорить.
Он произнес это с нетерпеливым жестом, будто бросил на землю горсть монет. Он выглядел смущенным, нерешительным. Стеф захотелось поразвлечься.
– Ну и зачем мы сюда пришли?
Он посмотрел на нее. Она была загорелая, с завязанными в хвост волосами, в шортах с «конверсами» и в голубой блузке без рукавов. Он узнавал ее духи, все те же, сладкие, как сахарная вата. И еще светлый пушок на бедрах. Вопрос был риторический. Она прекрасно знала, что ему надо.
– Делай же что-нибудь, в конце концов, – снова сказала она.
– Как это?
– Ты что, так и собираешься сидеть все время?
– Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Ну не мне же тебе говорить, что делать.
– Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?
– Попробуй, там увидишь.
Он задумался над ее предложением. Все же это выглядело как-то стремно. Глаза у Стеф были хитрые-прехитрые, но не настолько, чтобы он скис окончательно.
– Ты что, никогда не спал с девчонками?
– Спал! – возмутился Антони.
– Так давай, что ты с ними делал?
– Не знаю, это как-то само получалось.
– А со мной что, не получается?
– Ну не буду же я тебя хватать прямо тут, на лестнице.
Она расхохоталась. Сама-то она его трахать не собиралась, ни здесь, на лестнице, ни где-то еще. Но она всегда может поморочить ему голову смеха ради, а потом чмокнуть в утешение напоследок.
– Ладно. Понятно. Так что делать будем?
– А тебе хочется что-то делать? – спросил Антони.
– Слушай, ну попробуй сделать хоть что-нибудь.
– Что?
– Что хочешь.
– Что хочу?
– У тебя карт-бланш, честное слово.
– Все равно что?
– Говорю тебе, все в твоих руках.
Она улыбалась, он тоже. Для Антони это был и удобный случай, и риск испортить все на фиг. Дело тонкое. Он схватил ее за правое запястье, притянул к себе руку. Стеф чуть не расхохоталась: что он собирается делать? Во дурак… Он поднес пальцы девушки к губам и поцеловал их.
– Блин, да ты романтик.
– Ага.
– Прямо джентльмен, аж страшно.
– А то.
Все это время он не выпускал ее запястья, она тоже не пыталась высвободить руку. Это был приятный момент, первый контакт, кожа. В глазах у Стеф заиграли искорки. Они ступили на поле чудес – начиналась игра. Все отлично. Темнело. В конце концов, все складывалось совсем не плохо.
– Ой-ой-ой, я, кажется, влюбилась.
– Нормально.
– Знаешь, ты дурак. Мог бы меня и за грудь потрогать.
– Или за зад.
– Или еще хуже.
– Серьезно?
– Нет, ты точно псих.
Она отняла у него руку и оттолкнула его – для вида. В расстегнутом вороте блузки видны были натянутая бретелька бюстгальтера, округлость груди, родинка на самой границе ткани. Он хотел ее, как хочется купаться, пирожного, шоколада.
– Тебе что, помочь?
– Да ладно, я же ничего не сделал.
– Все, пошли.
Вскочив на ноги, она повернулась к безмолвному городу, отряхнула пыль с попы, уперлась руками в бедра. Она стояла перед ним твердо, несокрушимо. Статуя. Эйфелева башня.
– Куда пойдем?
– Не знаю. Дураки мы. Надо было прихватить что-нибудь выпить.
– Еще не поздно. Только зайти в клуб.
– И что нам там делать?
Он взглянул на часы.
– Сейчас там уже закрыто. Я знаю, где ключ. Зайдем потихоньку, возьмем бутылку и назад.
– Думаешь? – проговорила девушка, снова подходя к нему. – Жарковато все же, а?
Он тоже поднялся на ноги и потягивался, радуясь, что проявил немного инициативы.
– Да нет, нормально. Только вот у меня один шлем.
– У меня тачка.
– Лучше на мотоцикле. Проще.
– А на нем можно вдвоем?
Антони вздохнул. Конечно можно.
– А потом ты меня отвезешь?
