Уже почти стемнело, когда он подъехал к зоне благоустройства Плен-Деван. Он сбавил скорость и через открытое окно попытался определиться на местности. При взгляде на нее возникало ощущение примитивной новизны. Огромные ангары, смонтированные за пару дней, соседствовали с безликими отелями. Сетевые рестораны поджидали клиентов гипермаркета чудовищных размеров. Плюс два магазина товаров для сада, два игрушечных магазина, один – быстрозамороженных продуктов, два – аудио-, видеотехники. Дорога вилась между ними, то и дело упираясь в перекрестки с круговым движением, обеспечивавшие логичный проезд среди многочисленных паркингов. Неудобные промежуточные пространства были засеяны редкой травкой. Хасин ехал на низкой скорости, перебирая про себя такие знакомые и успокаивающие названия с вывесок: «Сен-Маклу», «Дарти», «Каргласс», «Киаби», «Интерспорт». В непривычной вечерней тишине эти безлюдные магазины выглядели зловеще, как красивые гробницы. И надо всем этим нависало бездонное небо. Хасин курил «Винстон» с фильтром и слушал по радио «Девушку из Ипанемы». Чудесный момент, такие редко выдаются.
Наконец он въехал на парковку гипермаркета «Каррефур», бескрайнюю, как американская прерия. Через автоматические двери выходили с полными тележками последние покупатели. Хасин поставил «Вольво» на приличном расстоянии от выхода. Было тепло, с автострады доносился приятный гул машин. Он чувствовал себя немного усталым, эти звуки убаюкивали его – короче говоря, ему было совсем неплохо. Какая-то пара на «Фиате Панда» проехала через паркинг по диагонали. Там был еще открыт кафетерий. За окнами, исчерченными белыми отсветами, виднелись силуэты посетителей, диванчики, оранжевые луковицы старых пластмассовых абажуров. За торговым центром садилось солнце. От земли поднималась коммерческая печаль.
Охранник у входа в магазин посоветовал ему поторопиться, магазин закрывается. Он сразу прошел в отдел товаров для сада, выбрал себе мотыгу и ручную пилу. Его подошвы поскрипывали в безлюдных проходах. Тихая классическая музыка успокаивающе действовала на запоздалых покупателей. Работали только две кассы. Он расплатился, вежливо отвечая на вопросы кассирши.
Выйдя на улицу, он увидел, что окружающий ландшафт изменился радикальным образом. Собственно, и видеть-то было уже нечего. Темнота конкретизировалась, и равнина, сколько хватало глаз, была теперь усеяна светящимися точками: каждый фонарь зажег в вечерней синеве свою искру. Красные и желтые огни машин обозначали медленные кочевья. Неон вывесок – зеленый, голубой, яркий, ледяной – выглядел как иней. Рекламы сверкали дурацким матовым светом. Все это световое кишение внушало неясные мысли о судьбах человечества, о бренности жизни. Хасин положил мотыгу на задний бампер «Вольво» и отпилил рукоятку под корень. Потом спрятал пилу в багажник, а рукоятку положил на переднее пассажирское сиденье. Завтра, в восемь утра у него назначена здесь встреча. В воскресенье. У него еще есть время. А сейчас – время есть.
Он проехал в ресторан драйв-ин, заказал мак-наггетс, кока-колу и большую порцию жареной картошки и съел это все прямо в тачке, слушая десятичасовые новости. Там говорилось о «Хаммасе», о Балладюре
[18] и о Янн Пиа
[19]. Ну и о футболе, конечно. В четвертьфинале в тот день играли Италия с Испанией и Бразилия с Нидерландами. Бразильцы ему нравились, как и всем.
Потом он взял номер в автоматическом отеле. Перед тем как залечь спать, он подумал было забрать товар с собой, но вообще-то зелью и в багажнике было нормально, а он плохо представлял себе, как будет бегать туда-сюда. Туалет в номере был, но душ находился в конце коридора. Он пошел туда, прихватив с собой рукоятку от мотыги. Ему надо было привыкнуть к этой штуке. Чистивший зубы дальнобойщик взглянул на него в зеркало, не говоря ни слова. Вода была – кипяток, и он долго стоял под душем. Потом выкурил косяк и уснул перед телевизором.
Проснувшись, он не мог вспомнить, видел ли что-нибудь во сне. Это всё из-за шмали. Вот уже несколько лет он считал, что не видит снов.
Он ждал у «Каррефура» уже десять минут, когда с противоположной стороны подъехал белый фургончик. Было еще рано, и «Вольво» стоял совсем один посреди паркинга. Зона благоустройства в воскресенье – гиблое место, так что такая же пустота царила на километры вокруг. Фургончик описал широкую дугу, подъехал к нему и припарковался рядом. За рулем сидел заурядный араб-коротышка в светлой куртке и в очках-авиаторах. Он взглянул на Хасина сверху вниз и спросил:
– Так это ты?
– Там что? – спросил Хасин, показывая на кузов фургончика.
– Ничего.
Они быстро оглядели друг друга. Араб отметил наличие рукоятки от мотыги на переднем сиденье. Из его радио доносилась музыка «техно», что-то такое убойное, супербыстрое. Сам он с такой же бешеной скоростью жевал резинку, не закрывая рта. Сразу было видно, что он принимает себя за этих понтующихся придурков, что торчат на Ибице. Хасин знаком велел ему приглушить звук, чтобы можно было расслышать друг друга.
– Какой-то ты больно молодой, – заметил тип.
– И что?
– Не знаю. Я тебя иначе себе представлял.
Хасин не стал его спрашивать, что ему там наговорили. Он и так догадывался. В Тетуане, Альхесирасе или на дороге A9 он удивлял многих. Даже поставил рекорд. Проехал от Жироны до Лиона меньше чем за три часа с пятьюстами килограммами товара в багажнике. А что для этого надо? «Ауди С2», ну и не слишком цепляться за жизнь.
– Ну так что? – сказал Хасин, поскольку тот все еще недоверчиво пялился на него.
– Встанем подальше. Не стоит делать это тут, на открытом месте.
Фургон медленно тронулся, Хасин за ним. Они проехали через пустынную зону благоустройства. Кругом ни души. На каждом «круговом движении» приходилось понижать передачу и притормаживать. Время тянулось бесконечно, Хасин уже начал дергаться. Схватился за рукоятку от мотыги. Хорошо лежит в руке. У него были свои соображения. Вскоре поворотник фургончика объявил, что пора сворачивать направо, и они оказались на задворках большого магазина одежды. Место было укромное, вдали от человеческих взглядов. Среди металлических контейнеров и стопок картонных коробок как раз нашлось место для двух машин. Тип выскочил из фургона, не заглушая мотор. Хасин дал задний ход, припарковался зад в зад с фургоном и открыл дверцу багажника. Затем, вооружившись отвертками, они начали снимать обшивку и дно багажника «Вольво».
– Тебя как звать-то?
– Хасин.
– А я – Биби.
