Снаружи расставленные тут и там факелы распространяли сильный запах мелиссы. Скатерти, стулья, тенты – все было белое. Ведерки для шампанского ждали бутылок. Все вместе производило впечатление порядка и чистоты. Из колонок лилась негромкая музыка. Сирил пригласил диджея из Люксембурга. Когда стемнеет, начнутся танцы. В общем, все шло как надо. За исключением разве что целого кубометра измельченного льда, заготовленного для подносов с морепродуктами, который таял со страшной скоростью. Антони со все большим нетерпением ждал появления Стеф. Заметив Соню, он набросился на нее.
– Эй, ты где была? Все в порядке?
– Я уволилась.
– Как?
– А вот так. Ухожу. Хватит. Финита ла комедия.
Тем не менее настроение у нее явно было не из лучших.
– И когда?
– Прямо сейчас.
– Ну ты даешь. Могла бы и мне сказать.
– Да нечего тут говорить.
И все же она не забыла переодеться к вечеру, надев топик в цветочках и вставив по бриллиантику в каждое ухо.
Правда, наушники от плеера она с шеи так и не сняла. И «доки» тоже.
– Тебе так хорошо, – сказал Антони.
– Спасибо.
– Лучше, чем черное.
– Я так и поняла.
– Ты останешься ненадолго?
– Ага. Мне надо еще с Сирилом повидаться по одному делу.
– Что там у вас с ним за фигня?
Она пожала плечами. Никакой фигни не было.
– Ладно, давай. Привет, – сказала она.
– Только не смойся, не попрощавшись со мной, – напомнил Антони.
– Ладно, будь спок.
Она надела наушники и ушла.
Пьер Шоссуа с супругой прибыли в начале восьмого. Он был довольно упитанный, любезный, с подвижными чертами и гладкими седеющими волосами. Когда он говорил и улыбался, казалось, что невидимый кукольник дергает за веревочки, привязанные к его лицу, которое от этого всячески сокращается и содрогается. Рядом с ним излучала умеренное сияние Каролин Шоссуа, унизанная кольцами крашеная блондинка с полными коленями и всегда безупречным и величавым лицом шведки. Сирил какое-то время приставал к ним с любезностями, но потом они перешли к более значимым рукопожатиям. Два официанта принялись циркулировать среди гостей, разнося бокалы с шампанским. Сирил подошел к Антони:
– Как-то все медленно движется. Разыщи-ка своего приятеля, будете в буфете на подхвате. Постарайтесь сделать так, чтобы они пили воду. Что-то они разгулялись.
Действительно, гости уже говорили на повышенных тонах, хватали друг друга за руки, смеялись без всякого повода, а официанты не успевали наполнять их бокалы. Все тонуло в невыносимо ярком электрическом свете, сверху угрожающе нависало низкое небо. Что же до льда, то он уже почти полностью обратился в воду и потоками стекал по стойке, превращая подносы с ракообразными в подобие болота. У подходивших к стойке гостей промокали ноги. Несколько женщин даже сняли туфли, пользуясь возможностью немного освежиться.
Антони с Роменом принялись разливать вино по бокалам. Они предлагали гостям и газировки, но все отказывались. Вскоре за очередным бокалом к ним подошла Каролин Шоссуа. Узнав Ромена, она воскликнула:
– Я и не знала, что ты тут работаешь!
– Да вот.
– В общем, не такой уж плохой вариант для лета.
Ромен согласился из вежливости и протянул ей бокал.
– Ах, чудесно! – обрадовалась блондинка.
Антони был бы не против, если бы Ромен представил его, но тот об этом даже не подумал. Правда, у него хотя бы хватило соображения спросить у матери, скоро ли придет Стеф.
– Ой, знаешь, с ней…
Они еще поболтали недолго, главным образом об общих знакомых, потом в колонках раздалось потрескивание. На маленькую эстраду, возведенную специально по такому случаю, взобрался новоиспеченный президент.
– Пожалуйста! – произнес он.
Разговоры прекратились. Пьер Шоссуа еще раз, подняв вверх руки, призвал к тишине, и присутствующие быстро перегруппировались, чтобы его послушать.
– Я буду краток. Для начала я хочу поблагодарить вас всех за то, что вы пришли сюда, несмотря на надвигающуюся грозу.
За этой благодарностью последовали другие. Речь продолжалась – гладкая, непринужденная, с умело расставленными акцентами, подмигиваниями и эффектными жестами. Временами какая-нибудь острота подразумевала ответную улыбку, и тогда застывшие в неподвижности влажные зрители позволяли себе коротко переглянуться с соседом. Сирил выбрал себе местечко в последнем ряду, откуда с глубокой тревогой наблюдал за выражением лиц присутствовавших. Время от времени он одобрял слова президента согласным кивком. Каролин Шоссуа слушала мужа, стоя немного в стороне и вертя на запястье браслет белого золота. Вдруг Антони показалось, что среди гостей пробежал кто-то вроде белки. Это была Соня. Он поискал ее взглядом, но она уже исчезла.
Президент обещал, что будет краток, и обманул. Вместо этого он изложил историю клуба, оказавшегося когда-то под угрозой, потом спасенного, потом санированного и теперь процветающего. Его судьба, естественно, вписывалась в более широкую экономическую панораму – национальную, глобальную.
Он произнес слова «деиндустриализация», «ставки» и «новейший». Все захлопали.
– Эй!
Подойдя к Антони сзади, Сирил взял его за руку. Он был в полной панике.
– Ты лед видел? – сказал он. – Все же потекло, креветки валятся на пол, мерзость какая. Ну-ка, убери тут все. Живо на кухню за ведрами. Можешь все морепродукты отправить в помойку. Все равно они пропали на сегодня. Давай!
Антони побежал. На эстраде Пьер Шоссуа рылся в кармане в поисках бумажки, на которой записал кое-какие мысли.
– Да… Главное, что я хотел сказать вам, это что время траура прошло. Уже десять лет мы оплакиваем «Металор». Каждый раз, говоря об Эйанже, люди вспоминают кризис, нищету, социальную катастрофу. Хватит. Сегодня мы вправе думать о другом. Например, о будущем.
И снова раздались аплодисменты. Антони, которому эти аргументы были не совсем безразличны, остановился по дороге в кухню, чтобы услышать продолжение. В конце концов, он и сам был сыт по горло этими заводскими воспоминаниями. У тех, кто не застал то время, создавалось впечатление, будто они прошли мимо самого главного. По сравнению с тем, что было, любое начинание выглядело смехотворным, любой успех ничтожным. Эти «железные люди» со своими «старыми добрыми временами» давно уже всех вокруг достали.
Президент продолжал. В сущности, акваклуб – это прекрасный пример имеющихся в долине возможностей. Недавние реновационные работы преобразили и кемпинг, который теперь работает почти на полную мощность. На будущий год там будет построен водный комплекс: бассейн с морской волной, водная горка и двадцатипятиметровый плавательный бассейн. Хватит вспоминать о росте производства. Настало время отдыха и развлечений. Это – то что надо, это дает доход, каждый сможет на этом заработать. А у долины Энны в этой гонке развлечений преимуществ больше, чем где бы то ни было. Летом здесь очень высок процент солнечных дней. Озеро, леса, пейзажи ничуть не хуже, чем в других регионах. Кроме того, долина унаследовала от прошлого развитую систему автомагистралей. Ну, и неоспоримой удачей является ее близость к таким высокоразвитым странам, как Люксембург и Германия. Не говоря уже о давних, испытанных традициях гостеприимства, ведь для работы на ее знаменитых заводах сюда стекались когда-то нищеброды со всего континента и из Средиземноморья. Еще он вспомнил Нидерланды, Бельгию и Швейцарию, которые, в сущности, не так уж и далеки и могут поставлять восхитительно платежеспособную клиентуру. Можно также рассчитывать на субсидии со стороны Парижа и Брюсселя. Пострадавшие от кризиса зоны вправе ожидать национальных щедрот. Очень скоро его слова будут подтверждены растущими доходами региона. А там и субсидии подоспеют. Короче говоря, соблазнительная программа. Снова раздались аплодисменты, продолжительные. Собравшиеся в этот вечер важные персоны устали от окружавшей их меланхолии. В конце концов, самим им не с чего было отчаиваться. Разруха, которая в течение последних тридцати лет переформатировала мир труда, природа занятости и основы богатства во Франции – все это они приняли к сведению, сочувственно, но с предпринимательским размахом. Пора было действовать. Сначала экономика, а потом уже политика.
