– А может, не надо? – попросил Джефферсон тоном нашкодившего мальчишки. – Ладно, хрен с вами, я виноват. Признаю. Ну и хватит. Подведу машину под аварию в прошлом месяце. Задним числом. Правда, у меня там и без нее уже пять единиц набежало… Ничего, извернусь. Раз вы такие принципиальные. В общем, господа офицеры, топайте по своим делам. А за материальную помощь и моральную поддержку спасибо вам охренительное. Невыразимое. Патетическое спасибо, я бы сказал. Ну? Давайте, валите отсюда.
– Ни-ког-да! – отрезал Лурье. – Будем стоять. Полковник уже едет. И я потребую, чтобы был составлен приказ по базе. Соответствующий – ясно вам, Джефферсон?
Джефферсон поискал глазами хоть одного сочувствующего, не нашел и потупился.
– Чуть не убило по вашей милости – и на меня же приказ, – буркнул он. – Ну-ну. Будет вам в следующий раз керосин ворованный.
– Жить захотите – достанете, – уверенно заявил Лурье.
– Это наезд?! – обрадовался Джефферсон, воинственно подтягивая рукава.
– Не от меня. Из джунглей будет вам наезд.
Причер разглядывал крокодила на флагштоке. Тот подергивал лапами и пытался жевать стальную трубу, пронзившую его насквозь, отчего сползал по ней все ниже и ниже.
Из пасти зверя тонкой стуйкой текла кровь.
– Он живой, что ли? – спросил капеллан.
– Да так, серединка на половинку, – оглянулся на крокодила Лурье. – Ничего, полчасика еще протянет. Красиво сел, ага?
– Надо дострелить. Что за живодерство?
– Полчаса еще протянет, – сказал Лурье жестко. – Мы полковника ждем. И… Не мешали бы вы нам, святой отец, а? У нас тут, видите ли, демонстрация протеста. Скандала хотим. Международного.
Причер молча вытащил из-под сиденья бластер и направил ствол на крокодила, целясь в голову.
Лурье сделал шаг и встал перед капотом, мешая выстрелить.
– Не валяйте дурака, святой отец, – сказал он. – Я вам это запрещаю как заместитель командира базы. Уберите пушку.
– Какого хрена, сын мой? – поинтересовался капеллан ровным голосом, и не думая опускать ствол.
– А такого, чтобы этот кошмар увидел полковник. Я хочу довести старика до белого каления. Поймите, святой отец, у меня осталась только одна батарея. Я половину базы физически не могу прикрыть. А у русских на «Тревоге» вся надстройка в старых «Вулканах», которые гарантированно берут любую воздушную цель с десяти миль. Когда старик увидит это, – Лурье дернул головой в сторону крокодила на флагштоке, – с ним будет истерика. И он перестанет с русскими цацкаться. Заставит взять на себя три наших сектора. Они же нарочно не хотят стрелять, им одно удовольствие видеть, как мы тут в дерьме и крови тонем! Уберите пушку, капитан Причер. Это приказ. Я тоже не живодер. Мне просто надоело, что мы беспомощны перед угрозой с воздуха.
Причер медленно опустил бластер. Позади раздался облегченный вздох майора Виллиса.
– Благодарю, святой отец. – Лурье кивнул. – А чего это вы злой такой? Не обедали?
– Да так… Прихожанин один нахамил.
– Сочувствую. У всех сегодня нештатные ситуации.
– Скажите, майор… – Причер глядел под ноги, чтобы не видеть крокодила. – А что, сбивать их с курса никакого способа нет?
– Только пулей. Конечно, теоретически можно поднять несколько машин, загрести стаю неводом и оттащить в сторону. Но повторяю, это чистая теория. И потом, вы же знаете, как у нас с топливом для истребителей.
– И почему, – ввернул Джефферсон.
– И почему же? – оскалился Лурье.
– Потому что кое-кто с самого начала решил стаи расстреливать. Ну и толкнул на сторону половину наличного запаса керосина. За ненадобностью.
Лурье поглядел в чистое небо и протяжно зевнул. Вышло это у него как-то неожиданно зловеще – Джефферсон на всякий случай опять подтянул рукава.
– Хотел бы я знать, – сказал Лурье тоскливо, – кому тут можно толкать керосин…
– Русским за водку! – предположил Виллис и деланно хохотнул, приглашающе оглядываясь. Увы, желающих поддержать шутку почему-то не нашлось.
– У них столько водки нет, – отмахнулся Лурье. – Да и топлива они мало жгут, там всего-то пара коптеров морской разведки. Хотя… Тоже ведь перерасход у людей, сами недавно доставали, еще и на нашу долю.
– Кстати, а мы-то чем с ними расплачивались? – спросил Виллис.
– Да ничем.
– Просто заняли, – объяснил Джефферсон. – Чисто по-дружески.
Причер рассматривал свои ботинки – а то его все тянуло поглядеть на агонизирующего крокодила и дострелить-таки беднягу.
– Раз у нас такие отношения, что ж они чисто по-дружески наши оголенные сектора не прикроют? – вполне логично поинтересовался Виллис.
– Да адмирал у них… Редкостный морской козел, – сказал Лурье. – Знаешь, бывают морские волки, а иногда случаются козлы. Борода и фуражка, а между ними больное самомнение, и ничего больше. Я с ним пытаюсь договориться с того самого дня, как мои шлимазлы вторую батарею угробили. А он в ответ – мол, «драконы» прямой угрозы для жизни не представляют, сбивать их считаю нецелесообразным. И все.
– И правильно, – буркнул Причер.
– Простите, святой отец, на вас когда-нибудь падал с трехсот футов двадцатифунтовый шмат крокодильего навоза?
Причер в силу личной правдивости чуть было не объяснил, что однажды на него уронили пушку-трехдюймовку и с тех пор ему все по фигу, но решил не зарабатывать неуместную для священника репутацию фантазера и просто спросил:
– Вы это адмиралу говорили?
– Еще бы! Только вы не догадаетесь, что он предложил в ответ. Этот умник посоветовал нам осушить ближайшие с подветренной стороны болота. Чтобы стаи начинали снижение не над самой базой, а дальше.
Причер на секунду задумался.
– А неплохая ведь идея. При здешней розе ветров…
Лурье уставился на Причера как на надоедливого ребенка:
– В теории, святой отец. Действительно, стаи идут практически всегда одним и тем же курсом. С минимальным отклонением. И зона их приземления – вон, с крыши штаба видно. Но вы прикиньте, сколько будет стоить засыпка этих болот. Миллион.
– А постоянная чистка территории – дешевле? – парировал капеллан.
– Дешевле всего, – сообщил Лурье веско, – зенитные снаряды. Даже с учетом доставки на Кляксу. Вы не пытайтесь возражать, святой отец, бесполезно. Все посчитано. Все посчитано давным-давно.
– А сколько крокодилов было выбито за эти годы, кто-нибудь посчитал? – не менее веско, как ему показалось, спросил Причер.
Джефферсон фыркнул, Виллис расплылся в ухмылке, Лурье продолжал внимательно разглядывать капеллана, будто заподозрив в нем тщательно скрываемую, но наконец-то прорвавшуюся душевную болезнь.
