– Привет.
Казалось, он был удивлен – то ли тем, что я окликнула его первой, то ли самим фактом моего появления. Пластиковый стакан, уже наполовину пустой, чуть подрагивал в его руке.
– Привет! Сколько народу, правда? – Он обвел глазами холл. – Все хотят знать про карты, надо же.
Было непонятно, шутит он или в самом деле недоумевает.
– Ты бывал здесь раньше?
– В универе? Нет, никогда, – простодушно сознался он.
– Надеюсь, тебе понравится. Там, кажется, уже открыли?
Мне не хотелось садиться с ним рядом, и я замешкалась у дверей, якобы высматривая знакомого; для пущей убедительности даже телефон достала и уткнулась в экран. Когда я подняла голову, водопроводчика рядом не было. Люди не спеша проходили в большую аудиторию, где сиял начищенный паркет и белел экран для проектора, полускрывая кафедру университетского органа. По студенческой привычке, я села в самом верху амфитеатра и почти сразу заметила впереди смуглую руку Прасада с массивным золотым перстнем. Я успела насчитать еще с полдесятка знакомых, прежде чем появился молодой профессор из Сиднея. Ослепительная улыбка и красная от загара шея делали его похожим на стереотипного американца, но говорил он по-британски внятно и держался без развязности. С первых же слов стало ясно, что он отличный лектор. Речь шла, казалось бы, о простых вещах: лекция была популяризаторская, для всех, – а хотелось слушать и смотреть, и жалко было, что зал не полон. Да и среди тех, кто здесь сидел, университетские явно составляли большинство. А водопроводчик – неужели он пришел ради презентации? Он, наверное, и на экран-то не смотрит. А ведь это невероятно, если подумать – как сильно меняется мир; и ведь это происходит не где-то там, с другими. Вот пробивается «скорая» по загруженной дороге. Ревет сирена, угасает чья-то жизнь, но машина не может взлететь – даже на миг, чтобы увидеть, какие из соседних дорог свободны. Тут и пригодилась бы цифровая карта, куда будут поступать данные со спутников. А мониторинг природных бедствий? Кажется, классе в пятом я решила прочитать «Мастера и Маргариту». Не поняла тогда и половины, но глобусом Воланда впечатлилась до бессонницы. Только думала я не о войнах, а о землетрясениях и вулканах. И вот теперь это на моих глазах становится реальностью: маленькая голубая планета проплывает на экране, как в иллюминаторе космического корабля, и бока ее покрыты пульсирующими точками. Подводное извержение несет гигантскую волну к тропическим берегам. Остановить ее пока не в нашей власти, но мы можем быть хотя бы на шаг впереди.
Еще ни одна лекция в моей жизни не пролетала так быстро. Я готова была поклясться, что прошло не больше получаса, однако экран погас, и в зале началось движение. Спускаясь к выходу, я увидела водопроводчика; он занял стратегическое место у прохода и делал вид, что смотрит в сторону. Можно было поспорить, что он предложит довезти меня до центра или, чего доброго, домой. Хоть бы дождь перестал.
– Классно, правда? – спросил он без предисловий, едва мы поравнялись. Голубые глаза возбужденно блестели, как в тот день, когда он показывал мне сбитую вешку. – Я и не думал, что столько всего можно показать на карте! И ты этим занимаешься? О чем будет твоя карта?
Он стоял очень близко – а может, так только казалось из-за его массивности и крупных, неправильных черт лица. Я почувствовала беспокойство. К тому же мне надоело вечно выкручиваться, рассказывая о своей работе.
– Карты не всегда бывают «о чем-то». Я просто хочу доказать, что можно и в наше время использовать такую простую и дешевую технологию, как воздушный змей.
– А вот такие объемные макеты, как он показывал – их ведь по фотографиям не сделать? Сверху же не видно высоты гор…
– Ну, во-первых, видно, только не глазу, а специальным приборам. А еще можно измерить вертикальные углы, стоя на земле, и через них определить высоту. Люди уже в древности это умели, только вручную, а сейчас электроникой.
– А как меряют морское дно? Водолазов посылают?
– Нет, это можно и сверху сделать. Лазером, ультразвуком… Коротко не объяснишь. Есть книжка хорошая, недавно вышла – там как раз популярно все написано, простыми словами.
При упоминании книжки весь энтузиазм водопроводчика как ветром сдуло. Мне стало досадно, что я поверила в его интерес. Поэтому, когда он, уже в фойе, спросил: «А часто тут такие лекции?», – я ответила:
– Не знаю точно. Посмотри афиши.
Показав ему на доску с объявлениями, я из любопытства пробежала взглядом заголовки. Один из них меня зацепил: «Требуются добровольцы для участия в исследовании!» Автором воззвания был аспирант-фармаколог, изучающий усвоение лекарственных препаратов. Увы, посодействовать науке я не могла: набирали только мужчин. А вот мой спутник – европеоид, возраст от восемнадцати до сорока, на вид здоров как бык – отлично подходил для опыта.
– Смотри, – сказала я, – не хочешь подработать?
Он остановился перед доской, вчитался в текст, наморщив лоб от напряжения. Потом отвел глаза, все еще хмурясь, будто объявление напомнило ему о чем-то тягостном. Он молчал, и я, как истукан, стояла рядом, не в силах произнести беспечного: «Ну, пока».
– Что-нибудь не так?
Водопроводчик улыбнулся торопливой, механической улыбкой, не затронувшей верхней части лица.
– Я не могу, – сказал он с усилием. – Не могу это прочитать. Извини.
– Забыл очки? – догадалась я; выпуклые его глаза всегда казались мне странными, хотя он не был похож на слабовидящего. – Так давай я тебе прочту.
Дойдя до конца заголовка, я в неловкости замолчала: он, казалось, не слушал и, глядя в сторону, мучился какими-то переживаниями. Комплексы у него, что ли?
– Нет, – сказал он, будто расслышав мой вопрос. – Зрение у меня в порядке. Я просто… ну, не могу читать.
Не могу или не умею? И какой идиот придумал обозначать эти понятия одним и тем же английским словом?
– Ты имеешь в виду…
– Я буквы разбираю, но они – как сказать? – рассыпаются. Трудно прочитать слово целиком.
Он смотрел виновато, будто вынужден был сознаться в чем-то дурном; а я – я сгорала от стыда. К сожалению или к счастью, мое лицо никогда не краснело, и это запоздалое раскаяние так и осталось тайной для водопроводчика. Если бы он знал, что я себе навоображала, то наверняка умер бы со смеху. Ведь ему, похоже, в самом деле было интересно – и про вешку, которая ни с того ни с сего наклонилась, и про создание цифровых карт… Может, он и не помышлял об этом раньше, живя в своем бестекстовом мире. А тут – фотокамера на змее.
– Я слышала про такое, – мне не хотелось произносить диагноза: он звучал официально и необратимо, как приговор. – Это случается со многими людьми. Как леворукость. Неудобно, но… нормально.
Кажется, получилось не очень убедительно, и водопроводчик в ответ только улыбнулся – немного грустно, но теперь уже по-настоящему. А меня вдруг понесло. Я прочла ему объявление фармаколога, пояснив, что могла, своими словами; просмотрела остальные заголовки и озвучила самые интересные из них. Мне было жаль этой случайно вспыхнувшей искры, которая грозила погаснуть без притока свежей информации. Ах, если бы лекций было больше!
