Дамиан не только работал со взрывчаткой – он и сам был словно тлеющий фитиль, готовый в любой момент привести в действие бомбу. Окружавший его ореол плохого парня пугал и манил одновременно. Дамиан выглядел отрешенным – недоступным и равнодушным, что только разжигало в девушках интерес. Однако юноша избегал романтических связей, хмельного румянца первой любви, дрожащих рук, несмелых признаний и горько-сладкого томления. Он помнил, что впервые поцеловал женщину после церемонии посвящения, но ее губы и лицо стерлись из памяти. В ту ночь Эль Чарро закатил вечеринку в честь новых sicarios – с угощением, выпивкой и проститутками. Дамиан открыл для себя мир секса и решил, что ему довольно женщин, которым платят за любовные услуги. Привязанности делали его слабым, чего он допустить не мог.
Ежегодно он приносил на могилу матери букет мексиканских подсолнухов
[42]. Он выбирал цветы глубокого оранжевого оттенка с самыми яркими сердцевинками. МамаЛу была похоронена в Паса-дель-Мар, на кладбище у церкви Архангела Михаила – той самой, куда она ходила вместе с маленьким сыном и возле которой он выполнил первое поручение Эль Чарро. Могила ничем не отличалась от соседних, где покоились другие одинокие узницы Вальдемороса: груда камней да простенькая плита с именем, фамилией и тюремным номером. Дату смерти не указали, потому что надзиратели забыли ее записать. МамаЛу лишили даже этого. Впрочем, юноша не стал менять плиту: она служила напоминанием. Каждый раз, когда он видел незавершенное надгробие, пламя у него внутри разгоралось сильнее. Он хотел взять молоток с зубилом и высечь слова возмездия прямо на вражеских сердцах, а потом уже – воздвигнуть матери достойный памятник.
Однажды Рафаэль, приехав на каникулы, предложил Дамиану поглядеть на кантину «Ла Сомбра», где когда-то заправляли Хуан Пабло и Камила. Ресторанчик по-прежнему принадлежал Эль Чарро, он часто проводил там встречи. Теперь там работала другая семейная пара – помладше родителей Рафаэля. Судя по круглому животу, туго обтянутому фартуком, женщина ждала ребенка. Друзья так и не решились зайти, поэтому купили у лоточника рыбные тако и пообедали на улице.
– Я жив благодаря тебе, – сказал Рафаэль – тринадцатилетний, высокий не по годам парнишка. – Ты спас меня, Дамиан.
Они сидели на капоте машины неподалеку от имения Каса Палома.
– Я себя спасал, Рафаэль. – Маленькое, забрызганное кровью помещение снова всплыло у Дамиана перед глазами. – Если бы ты встал у меня на пути, я бы выстрелил, не колеблясь. Будь уверен.
Отхлебнув пива, Рафаэль усмехнулся:
– Притворяешься, что у тебя стальные cojones
[43] и нет corazón
[44]. Но я-то знаю.
– Ни хрена ты не знаешь. – Дамиан подошел к железным воротам опустевшего поместья.
Сад одичал и зарос высокими колючими сорняками. Окна были заколочены, а замок, который Виктор навесил на ворота, покрылся пятнами ржавчины. Дамиану это понравилось. Место выглядело таким же, как и воспоминания о нем: надежно запертым, пустынным и заброшенным.
Держитесь подальше. Входа нет.
Здесь МамаЛу пала жертвой политических игр властных, алчных людей, которые считали, что им все дозволено, и бесчеловечно распоряжались чужими жизнями.
– Когда-нибудь я куплю этот особняк, – сказал Дамиан, садясь в машину.
Однажды он низвергнет Уоррена его же собственными методами: с помощью денег и беспринципности. Однажды он заберет у сеньора Седжвика самое дорогое.
Рафаэль закатил глаза.
– Ты купишь этот дом до или после того, как расправишься с Эль Чарро?
Он беспокоился за Дамиана, надеясь, что друг оставит свои мечты о мести. Босс казался ему неуязвимым.
Дамиан сомневался, что Эль Чарро запомнил няню, которая вместе с юной подопечной случайно угодила на слет воронья. Босс – настоящий стервятник, и МамаЛу всего лишь пополнила список его безликих жертв. Дамиан не собирался ему напоминать: Эль Чарро не заслуживал объяснений и возможности оправдаться. Он заслуживал лишь огня и пепла, мучительной дороги прямо в ад.
– Сперва Эль Чарро, затем – Седжвик. – Дамиан завел машину. – А уж потом я завладею местом, где все началось.
Уезжая, Дамиан не думал о Скай. Он вообще о ней не думал. Он запер ее в темной комнате с заколоченными фанерой окнами. Дамиан больше ни разу не прикасался к клубнике и держался подальше от златовласых девушек с щербинкой между зубами.
⁂
Вражда картелей Синалоа и Лос-Сетас набирала обороты. В подворотнях находили все новые трупы; кровь ручьями текла по сточным канавам. Эль Чарро решил созвать совет, куда пригласил самых доверенных подельников.
Босс внимательно осмотрел кровавую букву «Ч» на лбу очередной жертвы.
– Лезвие опять затупилось, Дамиан. – Он протянул помощнику трость.
Каждый год Дамиан отвозил трость к кузнецу в Каборасе, и тот менял лезвие на новое, острое как бритва.
– Встречаемся завтра на новом складе в Паса-дель-Мар. Ровно в три. Лезвие должно быть готово, – сказал Эль Чарро. – А ты, Команданте-двадцать-один, разберись с трупами. – Он перешагнул через тело, прижимая к носу платок.
Проводив босса до шикарного автомобиля и убедившись, что тот уехал, Дамиан заменил сим-карту в своем телефоне и набрал номер.
– У меня есть важные сведения для Эмилио Саморы.
Ответили сразу. Эмилио Самора приходился младшим братом Альфредо Рубену Саморе – человеку, который покушался на жизнь Эль Чарро. Альфредо пал от рук Дамиана, однако Эмилио, как и остальные, считал, что брата убил Хуан Пабло. С тех пор как отрезанную голову Альфредо подбросили на похороны, Эмилио жаждал поквитаться.
– Завтра в три часа дня. Новый склад в Паса-дель-Мар. Придет Эль Чарро со всеми приближенными.
– Кто вы? – спросил Эмилио, но Дамиан отключил телефон.
Наконец-то представилась возможность отомстить.
⁂
Дамиан встал на страже у двери склада, а Команданте-двадцать-один проводил Эль Чарро внутрь. Один за другим приезжали солидные мужчины и рассаживались за длинным столом. Телохранители вставали на почтительном расстоянии за спинками стульев. Место собрания раскрыли в последний момент в качестве дополнительной меры безопасности. Могло показаться, что склад служил для хранения консервированных сардин. Дамиан, однако, знал, что в картонных коробках и ящиках лежали замотанные в полиэтилен тюки с марихуаной, брикеты с кокаином и метамфетаминами, а также тщательно запечатанные пакеты с коричневым героином.
Каждый человек в комнате так или иначе имел отношение к картелю. Одни владели фермами, где выращивали коноплю, другие устраивали поставки из Колумбии, Боливии или Перу. Кто-то заведовал секретными лабораториями, в которых производились метамфетамины. Все здесь изготавливали или распространяли наркотики, перевозили дурь в США на легковушках, грузовиках и моторных лодках, использовали наркотоннели и наркокурьеров. На этих дельцов работали продажные полицейские и судьи. Со складов в Лос-Анджелесе, Эль-Пасо, Хьюстоне и Тусоне наркотики отправлялись в другие крупные города, откуда просачивались в пригороды и мелкие деревушки. Интересно, думал Дамиан, кто из этих воротил приезжал к сеньору Седжвику, когда их случайно увидели Скай и МамаЛу? Часы показывали без пятнадцати три.
