Пока не поздно, я должна была встретиться с МамаЛу.
Глава 10
За завтраком мы с Дамианом молча глядели в тарелки, а я так хотела увидеть его при дневном свете – увидеть по-настоящему. Жевать было больно. Губа распухла, и ела я через силу. Дамиан залепил порез на шее куском марли. Чем дольше мы жили вместе, тем длиннее становился список наших ран и синяков – телесных и душевных.
– Как дела у МамаЛу? – спросила я, отпив немного кофе.
Бушевали волны, и утварь ездила туда-сюда по столешнице.
– Хочу с ней повидаться, – добавила я, не дождавшись ответа.
– Мы к ней и плывем. – Дамиан швырнул тарелку в раковину. – Продержишься две недели – встретитесь.
До этого он упоминал три недели. Выходит, считал дни до встречи с МамаЛу.
– Она знает?..
…что ты хотел убить меня?
– Она знает, что я тоже приплыву?
Дамиан отвернулся, однако я успела заметить в его глазах искорку боли. Конечно, МамаЛу ничего не знала. Она бы такого не допустила. Если я с ней увижусь, все изменится. Моя няня знала, как найти пропажу, склеить разбитое, вылечить рану, утешить. Она могла все исправить.
Бухта Байя-Тортугас осталась позади. Я глядела в иллюминатор на морских львов, что скользили, резвясь, вслед за яхтой.
Ай-яй-яй-яй,
Не плачь – подпевай.
Надежда увидеть МамаЛу, хоть и слабая, немного меня успокоила.
Мы плыли вдоль скалистого берега, едва различимого в клубящемся тумане. К полудню волны стали выше, а небо зловеще потемнело. Дамиан наверху разговаривал по рации, и вдруг раздался грохот: на кухне опрокинулись барные стулья. Все попадало и покатилось: яхту замотало из стороны в сторону.
Прижимаясь к стенам, я поднялась на палубу. В кожу ледяными иглами впивался дождь. Над головой разыгрался целый спектакль: клокотали черные тучи, отбрасывая тени на вспененную воду. В снастях завывал ветер, накатывая промозглыми порывами. Горизонт пропал из виду. Вглядевшись в зловещий мрак, я поняла, почему: прямо на яхту надвигалась стена воды, такая высокая, что пришлось запрокинуть голову.
МАТЕРЬ БОЖЬЯ!
– В каюту, быстро! – крикнул Дамиан.
Я едва держалась на ногах. Судно то взмывало на гребень волны, то летело вниз. Затем – небольшая пауза, от которой замирало сердце, – и новый, леденящий кровь подъем. Я хваталась за поручни, руки постоянно соскальзывали. Сверху ушатами лилась вода, ноги разъезжались в разные стороны.
Дамиан что-то гаркнул в трубку и рванул ко мне, сражаясь с ветром. Он набросил мне на плечи спасательный жилет. Я не расслышала слов. Очередная волна с оглушительным ревом врезалась в борт. Дамиан указал мне на лестницу и начал потихоньку отступать к рубке.
Я уже почти добралась до ступенек, как вдруг раздался звук, похожий на удар хлыста, – резкий, металлический свист. Задрав голову, я увидела, что один из тросов, закреплявших спасательную шлюпку – возможно, тот самый, который я пыталась отцепить, – свободно мотается на ветру. Я чудом разминулась с тяжелым стальным крюком на его конце, теперь он снова качнулся в мою сторону. Я застыла, не дыша, не в силах сдвинуться, а смертоносный маятник несся навстречу.
– Берегись! – Дамиан оттолкнул меня за миг до удара.
Я упала и покатилась по палубе. Послышался звук удара, за ним – звон разбитого стекла. Я открыла глаза. Крепеж троса врезался в иллюминатор, крюк застрял в раме. Шлюпка едва держалась на двух оставшихся тросах, грозя вот-вот рухнуть.
– Дамиан!
Он неподвижно лежал рядом. На виске зияла глубокая рана; кровь струилась, смешиваясь с дождем.
– Дамиан! – Я опустилась на колени.
Господи. Пожалуйста, очнись!
Он продолжал безвольно лежать на палубе; голова моталась то в одну, то в другую сторону, пока яхта дыбилась, точно необъезженный жеребец.
– Дамиан!
Мне без тебя не справиться!
Океан бушевал вокруг в дикой, пугающей свистопляске. Мне нужен был Дамиан, его свирепое мужество, чтобы победить стихию и доплыть до МамаЛу. Мне так не хватало его хладнокровия, хватки и упорства.
Когда я погладила его раненую голову, мне показалось, он прошептал:
– Что ты делаешь, Скай?
Я оглянулась на рубку. Дамиан не успел спрятать рацию. В трубке до сих пор шуршали помехи. У меня появился шанс – сбежать, смыться, убраться подальше. Почему же я медлила?
Потому что он спас тебя.
Если вызовешь полицию, его упекут за решетку.
Не будь дурой, Скай! Звони сейчас же!
Спотыкаясь, я рванула к рации. Всякий раз, когда волна врезалась в яхту, у меня замирало сердце. Какое-то время я возилась с кнопками, пока не поняла, какую именно нажать, чтобы меня услышали. Я понятия не имела, куда звонить тут, у мексиканских берегов, и как правильно подавать сигнал бедствия.
– Это Скай Седжвик. Прием! Меня кто-нибудь слышит?
Тишина.
– Это Скай, пропавшая дочь Уоррена Седжвика. Меня похитили, я нахожусь на яхте у Тихоокеанского побережья Мексики. Мы попали в шторм. Нам срочно нужна помощь! Пожалуйста, ответьте!
Я затаила дыхание. Повсюду валялись вещи: книги, карты, шариковые ручки, подушки.
И тут из трубки донеслись неразборчивые слова.
– Алло! – встрепенулась я. – Вы меня слышите?
Затрещали помехи, затем раздался мужской голос. Собеседник говорил, что меня плохо слышно, я разобрала слово «телефон».
– Секундочку.
В замочной скважине ящика, который Дамиан держал закрытым, торчал ключ. Внутри я обнаружила три предмета: ржавую жестянку, револьвер и спутниковый телефон.
– Нашла! – я схватила телефон. – Продиктуйте ваш номер!
Трясущимися пальцами я набрала цифры, перезвонила мужчине со спутникового и наконец рассказала, что случилось.
– Где похититель?
– Он ранен. Лежит без сознания на палубе.
– Назовите мне ваши координаты.
– Я не разбираюсь в корабельных приборах.
Собеседник объяснил, что делать, и я, следуя указаниям, продиктовала ему нужные данные.
– Ваша яхта на автопилоте? – уточнил мужчина.
– Как это узнать?
Он рассказал, а затем попросил проложить новый курс, чтобы наши яхты встретились быстрее.
– Мы уже близко, – заверил мужчина. – Держитесь и не паникуйте.
Я поблагодарила его дрожащим голосом и с облегчением выдохнула.
Наконец-то меня спасут. Пройдя огонь, воду и медные трубы, я все-таки вернусь к отцу; он снова трижды поцелует меня в щеку, и нас ждет еще множество воскресных блинчиков со всевозможными начинками. Меня охватило жгучее желание его услышать, предупредить, что я жива.
