– Эти ленты носила наша дочь, – прошептала фрау Гербер.
Тим сказал:
– Мне хотелось взять что-нибудь еще, но я боялся, что это будет замечено и подозрения падут на прислугу.
– Вы о многом подумали. О многом, – ответил герр Гербер. – Мы никогда не сможем отблагодарить вас.
Тим покачал головой.
– Вы не поняли. В вашей квартире живет моя мать.
Герр Гербер сказал:
– Ваша мать – не вы. К нам в лагерь ночью пришел человек, лица которого мы не видели. Мы не поверили ему и подумали, что, если мы пойдем с ним, он приведет нас к смерти. Он объяснил. Он мужественный человек. Мы не знаем, кто он. Если вы его знаете, пожалуйста, поблагодарите его. А мы благодарим вас, вас всех. Я врач, лечу больных, но не смог исцелить собственное дитя, хотя я помог одному своему бывшему пациенту, иноверцу. За это нас сослали в лагерь.
Фрау Гербер наклонилась вперед, как будто хотела взглянуть на волны. Закрыв рот рукой, она сказала:
– Помните, вы – не ваша мать. А теперь нам, наверно, лучше пересесть куда-нибудь. Ради вашей безопасности. Люди уже вышли.
Дождь прекратился, и пассажиры стали выходить на палубу. Тим перевернул страницу в своей книжке, параллельно осматривая пассажиров. Кто тот человек в кепке, который смотрит, как люди гуляют кругами? А кто та женщина слева? Она читает книгу или делает вид, как он сам?
– Может быть, вы могли бы прогуляться, а потом сесть поблизости, но не слишком близко?
Взяв друг друга под руку, они пошли вдоль по палубе. Дул сильный ветер, и вскоре Тиму стало настолько плохо, что он уже не думал о том, кто есть кто, и всерьез почувствовал сильное желание броситься за борт.
Наконец паром прибыл в Дувр. У трапа внизу ждал человек в плаще. Он пожал руки Герберам, глядя им в глаза, но обратился к Тиму, который держался на шаг позади них.
– Отойдите назад на пару шагов. Они под моим контролем.
Он пропустил Герберов вперед. Тим следовал позади. Человек разразился приступом кашля и был вынужден остановиться. Тим почти столкнулся с ним. Вцепившись Тиму в рукав, как если бы хотел принести извинения, он произнес:
– Проверьте свой карман.
Потом повернулся к Герберам.
– Пойдемте, надо разобраться со всеми делами. Теперь вы в безопасности.
И они быстро ушли. Тим преувеличенным жестом поднял руку, чтобы посмотреть на часы, потом похлопал себя по карманам и вытащил свою книжку, радостно кивая головой, как будто волновался, что потерял ее. Из книжки он ожидаемо извлек записку и заложил ее между страницами так, чтобы она выглядела как закладка. Он успел прочитать: «Агент выдал себя. Необходимо пересмотреть вашу роль. Прикрытие, вероятно, рассекречено. Позвоните Смайту».
По пути на вокзал Тим думал о раскрытом агенте и герре Бауэре.
Глава 27
Истерли Холл, апрель 1938 г.
Энни, Эви, Брайди, миссис Мур и Вер два дня подряд составляли программу праздника по случаю семидесятилетия сэра Энтони. Мероприятие должно состояться в мае. Чтобы окончательно уточнить все детали, они устроили совещание в десять тридцать утра. За кухонным столом собрались Моди, Гарри, Ричард, Джеймс и мистер Харви. Кевин и Рон остались у стойки регистрации. Миссис Мур проворчала:
– А что, интересно, вы собираетесь делать на мое девяностолетие?
Эви простонала:
– И что, у вас и тогда будет полно сил?
Брайди обняла миссис Мур за плечи.
– Слово – не обух, в лоб не бьет, а, миссис Мур?
– Так-так, бунт на корабле, – тетя Вер встряхнула ручкой и бумагой. – За это будешь писать всем приглашения. И никаких комментариев по поводу гостей, поскольку праздник не наш, а сэра Энтони. Так что пиши изящным слогом, юная леди.
Она бросила бумагу на стол и махнула в сторону буфета, где лежали бланки приглашений. Брайди все сделала так, как ей было сказано.
Пятого мая в банкетном зале собравшиеся гости буквально уничтожили всю еду, включая классические блюда высокой кухни, приготовленные Брайди. К концу праздника на столах все вверх дном, будто здесь поезда столкнулись, подумала она, глядя на скомканные салфетки и опрокинутые бокалы. Она оглянулась и кивнула приглашенным на праздник официантам, поскольку весь постоянный персонал Истерли Холла по распоряжению сэра Энтони был приглашен на торжество. Гости окружили сэра Энтони и его юбилейный торт. Глазурь наносила Брайди. Получилось не так совершенно, как у миссис Мур, но приемлемо. Даже совсем неплохо, сказала она самой себе, стараясь не смотреть на Тима, стоявшего рядом с леди Маргарет и Пенни. Здесь же находился сэр Энтони.
Мама думает, что леди Маргарет могла бы выйти за него замуж. Брайди надеялась, что этого не произойдет. Ужасная женщина эта леди Маргарет, а он такой симпатичный. А вообще все это очень странно. Джеймс, оказавшийся рядом с ней, шепнул:
– Я очень надеюсь, что речи не затянутся до бесконечности. Мне не терпится съесть кусочек твоего шедевра.
Брайди скрестила руки на груди. Она все еще злилась на него. Они оказались прямо напротив Тима.
– Посмотри на него, – прошипела она. – Стоит рядом с этой дурочкой, а она порхает перед ним. Непонятно, почему он не видит их такими, каковы они есть?
– Он, может, и видит и…
Он запнулся.
Она сказала:
– Я закончу за тебя. Возможно, он видит, потому что сам такой же. Мы все это знаем, так почему же ты всегда защищаешь его?
Джеймс вспыхнул.
– Ты бываешь очень жесткой, Брайди. Я думаю, тут что-то другое. Он…
Брайди подняла руку.
– Дай я скажу за тебя. Она ему нравится. Вот я и сказала.
К сэру Энтони подошел ее отец и постучал по бокалу с вином, призывая к тишине.
– Надеюсь, все налили бокалы. Я хочу произнести тост. За щедрого благодетеля отеля Истерли Холл и Центра капитана Нива. Мы счастливы, что знаем вас много лет, сэр Энтони, и рады, что можем праздновать это знаменательное событие – ваш юбилей. Мы восхищаемся вашей добротой и щедростью больше, чем вы можете представить. Мы восхищаемся вашим стремлением к миру и аплодируем всем вашим начинаниям. Выпьем за достойный пример, который вы показываете всем нам. Леди и джентльмены, за сэра Энтони Траверса!
Гости подняли бокалы и повторили: «За сэра Энтони Траверса».
Брайди поднесла бокал к губам. Тим, стоявший напротив нее, выглядел очень печальным. Ссутулив плечи, он поднял бокал, но не выпил, а просто опустил руку с бокалом вниз. Что с ним такое?
Теперь говорил сэр Энтони:
– Я благодарю всех собравшихся и вас, Оберон, но я не чувствую себя тем достойным примером, о котором вы говорите.
