– А как насчет герра Бауэра? Надеюсь, вы следите за ним. Он очень многих знает и всегда там присутствует, как ядовитый паук.
– С герром Бауэром предоставь разбираться мне.
– Я бы не хотел оставаться там слишком долго.
– Не оставайся, просто скажи, что ты очень занят на работе. Он, кстати, может этим заинтересоваться. Если хочешь, можешь выдать ему какую-нибудь безобидную информацию.
Щелчок в трубке, и связь оборвалась.
Через несколько дней Тим прибыл в Берлин и сразу же окунулся в тамошнюю атмосферу эйфории. По улицам маршировал гитлерюгенд, как и раньше, впрочем, но, возможно, Гитлер распорядился организовать для своих целей новый набор молодежи. Водитель его такси приостановился, чтобы дать пройти очередному отряду. Тим заставил себя улыбнуться. Приехав на место, он почти бегом пересек вестибюль, приветственно махнув управляющей кварталом, и нажал на кнопку лифта. Быстрей, быстрей же. Лифт пришел, Тим вошел внутрь и хлопнул дверью. Лифт поднялся на второй этаж и остановился. Он прошел по коридору и дотронулся до того места на дверном косяке, где раньше была прикреплена коробочка с мезузой. Потти говорил, что план по организации доставки Герберов в Англию готов и скоро будет воплощен. Тим собрался с духом и позвонил. Дверь открыла мать. Она бросилась обнимать его, потом втащила внутрь. Он бросил сумку и обнял ее, вдыхая аромат ее духов. Похоже, дорогие. Он принялся объяснять, что приехал ненадолго, потому что у него срочная работа.
– Как жаль, все как всегда. Ты такой занятой человек, мой мальчик. Ты должен рассказать Хейне все о своей работе, милый Тим.
Она потянула его за собой в гостиную.
– Теперь я официально фрау Вебер, – объявила она, протягивая ему руки. На пальце блестело обручальное кольцо. С притворным восхищением он сказал:
– Как замечательно! Если бы я знал, я бы купил подарок.
– Мы можем пойти сейчас в магазин. Давай зайдем в «КДВ» на Лютерштрассе. Совсем недавно я ходила туда с очаровательной парой, Эджерсами. Он титулован, ты знаешь. Так что не снимай пальто. Мне бы хотелось летний жакет. Так много поводов для праздничных приемов. Как все занятно, милый Тим.
Он последовал за ней в коридор.
– А ты не хочешь что-нибудь в дом? Что-то такое, чем вам обоим было бы приятно пользоваться.
Она рассмеялась, чуть ли не бегом направляясь к лифту.
– Бог ты мой, зачем? У нас есть все, что нам может понадобиться.
Закрывая дверь лифта, Тим пробормотал:
– Верно, как же я мог забыть?
И тут же поправился:
– В конце концов, вы этого заслуживаете.
Недовольный взгляд матери сменился улыбкой. Он подумал, что она действительно глупейшая женщина, но ему надо очень тщательно следить за собой, ведь черты ее характера могут проявиться и у него. Они взяли такси до Лютерштрассе и вступили в огромное пространство магазина «Кауфхаус дес Вестенс». Весь последующий час Тим чувствовал себя как в аду, пока она перепархивала с одного перегретого этажа на другой. В конце концов она выбрала легкий жакет светло-голубого цвета и к нему дорогое колье. За колье она, слава богу, заплатила сама. Кошелек у нее был набит купюрами. Повсюду можно было видеть возбужденных покупателей: они хвастались своими успехами или превозносили своего замечательного фюрера. Тим делал вид, что не понимает ни слова, и в такси по дороге домой она упрекала его в отсутствии прогресса в немецком языке.
Он снова объяснил:
– У меня очень много работы.
А она снова сказала:
– Ты должен рассказать Хейне.
И снова такси проехало мимо очередной бригады гитлерюгенда. Он проводил ее взглядом, но вслух сказал:
– Так у вас свадьба. Его семья приедет? Где, ты говорила, он родился?
– Где-то недалеко от Марбурга. Название деревни не запомнила. А какой магазин, а, Тим? В скорбной старой Англии нет ничего подобного, одни только шахты да горы шлака, и только парочка приличных мест.
Тим едва не раздавил ее покупки, но лучше так, чем дать ей по физиономии.
Когда они приехали, оказалось, что в гостиной за карточным столом их ожидает Хейне. Тим прошел к нему и протянул руку.
– Я так понимаю, вас можно поздравить, отец.
И засмеялся. С секундной задержкой Хейне тоже засмеялся. Под глазами у него набухли мешки, на лбу между глаз пролегла глубокая морщина. Должно быть, это крайне утомительно – вторгаться в страны, где живут другие люди, предположил Тим. Хотя кто-то говорил, что австрийцы встретили их с распростертыми объятиями. Хейне постукивал ногой по полу.
– Алло, ты тут? Или спишь?
Тим, как оказалось, глубоко погрузился в собственные мысли.
– О, прошу прощения. Вы что-то сказали?
– Пакет. Прости, но в Берлине сейчас очень интенсивно идут дела, как, вероятно, ты мог заметить.
– А, да, конечно, я заметил. У нас тоже очень напряженная работа сейчас, вот почему я приехал и сразу же уеду. Мы все на работе крайне заняты, хотя я должен был приехать, чтобы быть в курсе новостей. Уже много времени прошло с прошлой поездки. Так что я очень рад, что приехал, особенно теперь, когда вы женились на моей матушке. Я хочу еще поблагодарить вас за Джеймса. Может быть, нам пойти куда-нибудь пообедать или в клуб?
Он сунул руку во внутренний карман. Потти встретился с ним в Дувре, в той самой прачечной, переснял вложенные бумаги и снова запечатал конверт. Хейне осмотрел печать, не нашел ничего подозрительного и открыл конверт. Вложенные документы представляли собой протоколы совещаний, как объяснил ему Потти. Действительно ли это были протоколы? Кто его знает. Сэр Энтони попал в ловушку. Но пока предпринимать ничего не будут.
Смотреть на Хейне было тошно. Бедный, глупый сэр Энтони просчитался, потому что слишком хорошо относился к людям и всеми средствами пытался предотвратить смерть и страдания других. Есть люди, которым можно только сопротивляться, но теперь, когда этот человек оказался в их паутине, он уже должен был это понять.
Раздался звонок в дверь. Амала ответила, потом позвала:
– Фрау Вебер.
Милли вышла. Оказалось, что это мальчик-посыльный с телеграммой для Тима. Милли принесла ее в гостиную.
– Надеюсь, никаких плохих новостей?
Тим вскрыл телеграмму. От кого она? Не от отца или мамы? Только они знали, что он здесь, помимо Потти и сэра Энтони.
«Немедленно возвращайся. Точка. Срочная работа. Точка. Передай извинения матери. Точка. Будь на вокзале в восемнадцать ноль-ноль. Смайт».
Это Потти. Что за черт? Он посмотрел на часы и протянул телеграмму матери. Она прочитала ее вслух. Тим сказал:
– Я должен ехать, уже пять часов. Могу я воспользоваться ванной?
Он прошел в комнату, которая была его спальней. Но вместо того чтобы идти в ванную, он схватил фотографию с туалетного столика и маленький фарфоровый горшочек. Нет, пропажу могут обнаружить и обвинят Амалу. Он поставил предметы на место и огляделся по сторонам в поисках чего-то, что можно было бы отдать Герберам, когда они прибудут в Англию, когда бы это ни произошло. Он порылся в ящиках комода и нашел несколько шляпных булавок. Он взял пару и положил их в карман. Там были еще какие-то ленты для волос. Он взял две и вернулся в гостиную.
