– Отлично, ребята. Мы вовремя дали им знать.
В долине, в расположении частей фашистов их обобрали до последнего фартинга. Снятые с них ботинки примерили, потом связали шнурками и повесили на шею их новые владельцы. Пленным республиканцам дали вонючие старые альпаргатас, потом связали им руки за спиной и погнали, как стадо коз, по долине, тыча в спину прикладами и кулаками. Ни пищи, ни воды им не давали, и у них распухли языки. Джеймс каждую минуту спрашивал себя, как ему еще удается идти, потому что ноги у него дрожали и подгибались. Йен без конца повторял:
– Теперь я понимаю, что мой старик-папаша не так уж плох.
Миллер старался приободрить их.
– Будет легче, парни, когда окажемся в настоящем лагере, – говорил он.
А потом едва слышно прибавил:
– И держитесь начеку. При первой возможности сбежим. Будьте наготове.
Глава 19
Истерли Холл, ноябрь 1937 г.
Наступил ноябрь, а от Джеймса так и не было писем.
– Значит, он остается в Испании и сражается, а не изучает классическую литературу, – пробормотала себе под нос Брайди, дожидаясь своей очереди месить тесто для рождественского пирога. Ее мать подняла глаза от терки, на которой она натирала апельсиновую цедру, чтобы приготовить дикую утку с апельсинами для сегодняшнего меню.
– Занимайся пирогами. Больше ты ничего сейчас не можешь сделать.
– Но он сказал, что даст о себе знать, – возразила Брайди. – Если они могли попасть в Испанию, то и письма могут оттуда приходить. Я бы заставила его вернуться.
– Хватит, не будем начинать все сначала, – прервала ее мать. – Как бы там ни было, мы с Вер согласны с его точкой зрения и с твоей тоже, что все должны что-то делать, так что мы уже написали в газеты, в раздел, где публикуют письма читателей, причем во все. Само собой разумеется, их не опубликовали.
Вер, загадав желание, бросила месить тесто. Костяшки пальцев, сжимающих ложку, побелели от напряжения. Миссис Мур забрала у нее ложку, в свою очередь помешала тесто и передала ее Брайди.
– Загадай самое лучшее желание, девчушка.
Брайди загадала двойное желание: одно – чтобы Джеймс не оказался в опасности, другое – чтобы Тим благополучно вернулся к ним. Она вынула ложку из теста, несколько капель упали обратно в миску. Она тихо сказала:
– Я загадала два. Теперь их сила ослабеет?
Ее охватила паника. Ложку взяла Грейси и тоже начала мешать.
– Не тревожься, Брайди, я сделала то же самое.
Она передала ложку Мэйзи, жене Марта. Мэйзи была беременна первенцем и быстро уставала. Она уже не была молоденькой, как отмечала Матрона. Мать рассмеялась, но смех ее был невеселым.
– Как они посмеют ослабнуть, когда полчище чудовищ взялось со страшной силой месить тесто! Потти постоянно звонит и докладывает обо всех новостях, какие только ему удается выудить из своих феноменальных контактов. Подождем. Наше желание не может не исполниться.
В кабинете Ричарда, расположенном дальше по коридору, собрались мужчины: он сам, Джек, Март, Чарли и Оберон сидели вокруг его стола и ждали, когда зазвонит телефон. Потти сказал, что к трем часам он позвонит и сообщит все новости о Джеймсе, которые только удастся разузнать. Телефон зазвонил ровно в три. Ричард, побледнев, взял трубку. На лбу у него выступили капельки пота.
– Привет, Потти.
Голос полковника, как всегда, звучал неимоверно громко, и Ричард, поморщившись, отвел трубку подальше от уха.
– Дружище, я рыл ходы, как настоящий хомяк, если хомяки роются. Есть хорошая новость, хотя и малость дежавю. Понятно, куда я клоню?
Ричард тряхнул головой, как будто желая привести мысли в порядок, и остальные последовали его примеру. Интересно, подумал он, каким образом Потти ухитряется так долго подвизаться в военной среде, когда он все время вроде бы проводит, насколько ему, Ричарду, известно, околачиваясь в своих многочисленных клубах. Ну ладно, может быть, именно там околачиваются и все его контакты.
– Не совсем улавливаю твою мысль, Потти. Не мог бы ты пролить свет на ее смысл?
Черт, и почему он всегда так витиевато выражается, когда говорит с Потти?
– Пролить свет? – загремел Потти.
Ричард опять поморщился и отвел трубку еще дальше от уха.
– Безусловно, могу. Наш дорогуша в плену. Его держат дивные и прелестные люди – отборные части из сброда Франко.
Все переглянулись. Почему-то они все это время надеялись, что Джеймс уже на пути домой. Ричард взглянул на Оберона.
– Что же делать? – едва слышно пробормотал он.
Оберон покачал головой.
– Не знаю.
Потти рявкнул:
– Ничего тут нельзя сделать, старина.
Ричард опять тряхнул головой, стараясь заставить себя думать. Отчаяние мешало соображать. В голове его крутились рассказы Эстреллы о том, как пленных морили голодом, били и убивали. Она сама несколько раз была свидетельницей происходящего. В этот момент в кабинет зашли женщины.
– Мы услышали, что звонил телефон, – сказала Вер, подходя к Ричарду.
– Одну секунду, Потти, хорошо?
Ричард зажал рукой трубку.
– Он в плену, но Потти ничего не может сделать, он только предоставил нам информацию, что, конечно, очень любезно с его стороны.
Брайди пристально смотрела на него и вдруг подскочила и вырвала у него трубку.
– Дядя Потти, у вас же есть Бауэр. Он не может что-нибудь сделать?
Голос Потти теперь зазвучал очень тихо. Он произнес:
– Я полагаю, это Брайди. Значит, так, юная леди, у меня нет герра Бауэра, как вы изволили выразиться. Он уже оказал большую любезность, что помог вам, когда я понял, что он собирается встретиться с нашим общим деловым знакомым. В действительности я с ним шапочно знаком. Повторяю, я едва знаю этого человека. Вы поняли? А теперь, если не возражаете, передайте, пожалуйста, трубку вашему дяде.
Голос его зазвучал на полную мощность, когда он заговорил с Ричардом, и все могли его слышать.
– Повторяю, я ничего не могу сделать, но было бы лучше для парнишки, если бы кто-то смог. Непростые вещи там происходят, с обеих сторон, надо признать. У вас есть кое-кто, тем не менее, кто мог бы помочь. Кое-кто с контактами в Берлине, достаточными, чтобы благополучно выдернуть его оттуда. Возможно, вам следует попросить этого кого-то. Я имею в виду, разумеется, юного Тима. А теперь я должен бежать. У меня полно дел, надо увидеться с людьми, а потом меня ждет одно миленькое собрание в Паддинг-клубе.
В трубке послышался щелчок. Ричард положил трубку. Через секунду он поднял глаза на жену, а потом перевел горящий взгляд на Грейси и Джека. Март, Чарли и Оберон придвинулись к Джеку. Март запротестовал:
