Подтверждение этому — заявление об отставке мэра Уханя 23 февраля. В СМИ просочились истинные причины ухода главы мегаполиса: это стало ответом властей на призывы со стороны населения привлечь чиновников к ответственности за бездействие на ранних стадиях распространения заболевания. Еще раз — 25 погибших на 12-миллионный город! Детали события передает корреспондент издания Caixin Global.
Мэр Уханя Чжоу Сянван (Zhou Xianwang) подает в отставку после издания указа о закрытии 12-миллионого мегаполиса, из которого успело, впрочем, уехать 5 млн человек. Экономические потери Уханя были огромны. Очевидно, что для мэра закрытие города было дикостью и абсурдным решением, навязанным со стороны центральных властей под давлением общественной истерии. «Мы закрыли город и это, возможно, остановит заболевание. Впрочем, пусть нас рассудит история»
[217].
Радикальный поступок китайского градоначальника был продиктован недовольством китайцев «несвоевременной реакцией» на коронавирус и их призывами привлечь чиновников к ответственности
[218]. И, как известно, повинную голову меч не сечет: пойдя на поводу у инфодемии и закрыв город, когда количество погибших не достигло и сотни, а летальность болезни не составляла 100%, Сянван сохранил за собой кресло. Его действия послужили примером для других стран и политиков, опасающихся реакции народа, зараженного инфодемией.
Кроме того, закрытие Уханя стало толчком к переходу инфодемии на другой уровень. Ведь если город посадили на карантин — все, что было до этого в соцсетях, — правда! Коммуникационная цепная реакция началась. Постепенно тема коронавируса прочно заняла первое место во всех СМИ. Вслед за этим страны одна за другой стали вводить ограничения на перелеты, а затем и закрывать свои города. В марте весь цивилизованный мир перестал ходить на работу. Время смотрения новостей и нахождения дома многократно возросло, что стало идеальной средой для развития и распространения инфодемии.
Вирусу, вызывающую пневмонию, от которой на момент написания книги скончалось менее 0,0033% населения земли, всего за три месяца удалось поставить на колени весь цивилизованный мир. Из-за падения спроса в Китае в марте обвалились нефтяные котировки, вслед за ними наступил обвал фондовых рынков. К 23 марта главный мировой фондовый индекс Dow Jones обрушился почти на 40% — падение, которое сопоставимо разве что с обвалом рынков времен Великой депрессии в США
[219]. В России вместе с обвалом рынков свою стоимость больше чем на 30% потерял рубль.
https://vk.com/necro_tv?w=wall-34410764_3082775
Однако население мира, охваченное инфодемией, это интересовало мало. К «уханьской» тематике пользовательских видео прибавилась Италия. Вот только некоторые подписи к постам в Telegram-каналах, которые дают представление о степени коммуникационной истерики: «Ухань. Не очень понятно, что происходит, но выглядит зловеще»
[220], «В Ухане заметили вооруженных людей в химзащите. Хм, что-то мне это напоминает», «В Ухане мужчина покончил с собой, так как узнал, что заражен коронавирусом. Он ушел из дома подальше от жены и детей, чтобы не подвергать их жизни опасности. Его обнаружили спасатели на мосту. Перед тем, как сделать свой последний шаг, он сказал им, что в больницах нет места, а в другие не ходит общественный транспорт, пешком не дойти — все места питания закрыты, не хватит сил»
[221]. При этом текст сопровождало фото, никак не подтверждающее сказанное, — несколько полицейских на фоне ночного городского пейзажа с мостом.
Особенностью инфодемии стало резкое возрастание объема информации на тему коронавируса во всех коммуникационных источниках — и в СМИ, и в социальных сетях. Ни о чем другом люди сначала не хотели, а потом уже и не могли слушать. Эпидемия стала монотемой. Из-за огромного количества версий о потенциальной опасности коронавируса рациональный подход практически не присутствовал в повестке, хотя был озвучен много раз. Напрасно многие медицинские специалисты и мировая статистика подчеркивали реальную угрозу жизни только для населения старше 65 лет, страдающих хроническими заболеваниями, и относительно малые масштабы смертности даже по сравнению с ежегодной заболеваемостью гриппом. В непрерывном потоке информации население не верило уже ничему.
Другой особенностью инфодемии стало моментальное встраивание образа коронавируса в ежедневную жизнь. Его не только боялись — над коронавирусом шутили, издевались. Появлялось огромное число мемов на тему карантина и затворничества. Все это приводило к невольному и подсознательному поддержанию интереса к теме. Постепенно стало принято интересоваться количеством заразившихся и умерших от коронавируса. Никому при этом не приходит в голову каждый день интересоваться числом заразившихся ВИЧ и умерших от СПИДа, хотя потери от этого недуга составляют свыше миллиона человек в год! Ни атипичная пневмония, ни ближневосточный респираторный синдром в 2012 году, летальность которого достигает трети от числа заразившихся, не вызывала транснациональной паники и обрушения фондовых индексов
[222]. Time, Der Spiegel, Bloomberg Businessweek, The GuardianWeekly, The New Yorker на своих обложках единодушно называли происходящее «остановкой мира» и «потерянным годом».
Коммуникационным противником мировых правительств стала не какая-то страна или транснациональная компания. Информационное пространство социальных сетей, поддерживаемое СМИ, смоделировало субреальность, настолько далекую от правды и при этом вселяющую в людей такой ужас, что правительствам не осталось ничего, как признать надвигающуюся виртуальную катастрофу реальной. Власти поддержали виртуальную опасность своими вполне реальными действиями. В марте 2020 года Европа, пожалуй, впервые с XVIII века, когда в Лондоне, Париже и Милане бушевала чума, погрузилась в тотальный карантин с закрытием границ. Одним из немногих отказался вводить в стране тотальные меры для борьбы с COVID-19 президент Белоруссии Александр Лукашенко. На встрече с работниками завода «Белгипс» 27 марта 2020 года он назвал предпринятые во многих странах карантинные меры «психозом», который нанесет мировой экономике колоссальный урон: «Рано или поздно, но проблема коронавируса закончится, психоз пройдет, и главной проблемой во всем мире станет экономика и работа предприятий, вопросы занятости. Нам хватает не только завезенного коронавируса, но и экономических проблем. Нам их подкинут извне. Так зачем нам усугублять внутри страны?»
[223]
