За воротами послышался шум голосов, замелькали огоньки. Мерисид встала, отстранив спящую подругу. Та проснулась и испуганно захлопала ресницами.
— Пришли! — облегченно вздохнула старшая служанка.
Сторожа резво распахнули створки ворот, и маленький дворик сразу заполнился народом. Суетились носильщики, слуги с факелами, служанки с корзинами и коробочками. Мерисид бесстрашно устремилась в толпу, работая локтями, не обращая внимания на толчки и гневные окрики.
Пьяненький главный инспектор в белом, заляпанном едой, вином и пивом платье с помощью двух охранников тяжело поднимался с носилок.
Вдруг прямо перед ним появилась какая-то растрепанная девка и грохнулась на колени.
— Выслушай, господин! Это очень важно…
Раату поморщился. После пира ему совсем не хотелось напрягать ум и кого-то слушать.
— Пошла вон! Завтра приходи!
Кто-то из слуг ухватил нахалку за локти.
— Седак Карахафр велел передать срочно! — выкрикнула она, изо всех сил упираясь ногами.
Судья людей возвел очи горе.
— Карахафр! — крик угасал в темноте.
— Эй! — рявкнул Раату пьяным голосом. — Где ты там? Тащите её сюда!
Главный инспектор указал пальцем себе под ноги, показывая, куда конкретно поставить девушку, и чуть не упал.
— Что там случилось, дорогой? — капризно спросила супруга. В прошлом году у неё выпали два передник зуба, от чего женщина немного шепелявила, что доставляло всему семейству главного инспектора немало горьких и забавных минут.
— Дела! — развел руками Судья людей. — Иди спать. Как ни прекрасен праздник, от него тоже нужно отдыхать.
Жена удалилась, заботливо поддерживаемая под руки многочисленными служанками.
— И чего ты так орала? — поинтересовался Раату, с трудом сохраняя вертикальное положение.
— Господин Карахафр просил срочно передать вам это, — не поднимаясь с колен, девушка протянула свиток. — Вечером его принес гонец от господина Джедефгорна из лагеря Абаз…
— А почему седак сам меня не дождался? — сверкнул орлиным взором Судья людей. — Палок захотелось? Распустились тут без меня?!
Кто-то услужливо поднес факел.
Раату пробежал колонки иероглифов. Провел ладонью по лицу, чтобы хоть немного прогнать хмель. Еще раз прочитал и поднес к огню.
Старый друг сообщал, что корпус Моот неожиданно возвращается из похода. Причем колесницы идут своим ходом, а часть солдат собираются перевезти на кораблях. Это показалось сотнику довольно странным.
Что может означать такая стремительная переброска войск, находившихся под командованием принца Айхмоса в Дельту, где поддерживают его брата Бэсаата? Это случайность или новый расклад сил в борьбе различных дворцовых партий?
Взглянув на слуг, послушно ожидающих его распоряжений, главный инспектор вдруг подумал: «Только глупцы видят во власти блеск и богатство. Тут даже после пьянки не проспишься спокойно».
Не дожидаясь, пока писец окончательно придет в себя, Александр затерялся среди кривых улочек Абидоса. Со слов Мерисид он примерно знал, где проживает Аататам, и собирался отыскать его дом днем. Сейчас же нужно хотя бы пару часов поспать. Появляться на местах прежних ночевок нельзя, а до храма Баст далековато.
Задумавшись, он не услышал вовремя шума человеческих голосов, едва не выскочив навстречу группе людей, освещавших себе путь факелами. Прижавшись к стене, юноша мысленно обругал себя за столь вопиющую потерю бдительности и прислушался.
— Все из-за тебя! — скрипел старческий голос. — Под каждым кустом приседал! По твоим кучам весь путь от Озерков до Абидоса отыскать можно!
— Это колдовство, — тихо возражал молодой. — Какой-то бог не хотел пускать нас на это праздник.
Алекс затаил дыхание, мимо прошли несколько человек с корзинками на плечах. По виду крестьяне, но в юбках, а один даже в парике.
— Нечего было жрать ту гнилую дыню! — смешливым басом возразил кто-то. — Вот и пронесло тебя от жадности.
— Так и есть! — подхватил другой. — А ты «колдовство», «колдовство»! Тьфу!
Голоса удалялись. «Мужики пришли на праздник оттянуться, — хмыкнул юноша. — Так это же здорово! Теперь и я туда пойду!»
Обмотав вокруг посоха одеяло, он бодро зашагал вслед за келлуанами, благоразумно держась в отдалении. Когда будущих зрителей праздника остановил патруль мождеев, Александр спрятался за угол, выжидая, пока стражники растолкуют им, как добраться до храма Себера.
У ворот горел небольшой костер, рядом с которым зевал сторож. Крестьяне робко попросились переночевать.
— Мы на праздник пришли в храм Сета. Хотим с самого утра все увидеть.
Охранитель добра конкурирующего культового учреждения понимающе кивнул головой.
— Проходите, там циновки постелены у стены. Одеяла есть?
— Только одно, господин, — виновато пробормотал старик. — Все не уберемся…
— Там костер горит, спросишь у писца, — сторож указал пальцем куда-то за ворота.
— Спасибо, господин, — обрадовался келлуанин.
«Вот это сервис!» — усмехнулся юноша.
Чуть погодя он рискнул выйти из тени и, опираясь на посох, заковылял к воротам.
— Я на праздник, господин, — заискивающе проговорил Алекс.
Тот взглянул на тряпье и молча кивнул, потеряв к нему всякий интерес.
На дворе горел костерок, возле которого на складном стульчике сидел то ли писец, то ли помощник жреца. Возле него на земле стоял кувшин, и лежала стопа одеял. Один из тех, кто пришел раньше Александра, стоял и ковырялся в поясе. Вытащив что-то, мужчина передал это писцу и взял из стопки одеяло.
«Под залог отдают, — с еще большим уважением подумал парень. — Вот, что значит цивилизация!»
Он подошел к забору, вдоль которого лежали длинные циновки, отыскал свободное место. Отвязал одеяло и, завернувшись в него, задремал, не выпуская из рук посоха.
Как и следовало ожидать, зрители проснулись задолго до восхода солнца и торопливо покинули двор, направляясь к храму Сета. Александр знал, что жилище Аататама расположено где-то неподалеку от храма Себера, но сейчас, когда все устремились в противоположный конец города, идти туда значило привлечь к себе ненужное внимание. Придется подождать, как начнется праздник. Прихрамывая и опираясь на посох, юноша очень неторопливо шел увлекаемый толпой нарядно одетых горожан и гостей Абидоса. Его обгоняли, толкали, ругались, но Александр только сильнее щурил не завязанный глаз и преспокойно уплетал остатки булки.
Показалась огромная масса людей, запрудившая площадь перед воротами во двор храма Сета. Некоторые стремились пролезть вперед, другие подпрыгивали, чтобы лучше разглядеть происходящее. Маленькие дети с горящими от счастья глазами, возбужденно вереща, сидели на плечах отцов. Алекс не без гордости заметил, что очень многие женщины одеты в бюстгальтеры его модели, а другие посматривают на них с откровенной завистью. Буст становился предметом престижа.
