Тем временем кот в избушке не дремлет – за ткацким станком сидит, холсты ткёт, нитки путает. А Баба-яга почуяла неладное, вернулась, к оконцу подкралась и спрашивает шёпотом:
– Ткёшь ли ты, детка, ткёшь ли, белоручка?
– Тку, бабушка, – отвечает кот.
Не поверила ведьма – заглянула в оконце. А близнецов и след простыл. Рассвирепела тогда Баба-яга, миску в кота бросила, рычит:
– Ах ты, негодник! Как посмел ты детей выпустить? Почему глаза им не выцарапал?
Кот хвост распушил, спину выгнул, шипит в ответ:
– Столько лет я у тебя в услужении, а ты мне ни разу даже косточки поглодать не дала. Близнецы меня окороком угостили, потому я их выпустил.
Тогда накинулась Баба-яга на сторожевого пса и на берёзу – как смели детей выпустить? Залаял пёс:
– Столько лет я у тебя в услужении, а ты мне и корки чёрствой ни разу не бросила. Близнецы угостили меня краюшкой свежего хлеба, потому я их и выпустил.
А берёза ветвями замахала, листвой зашумела:
– Я тебе от века служу, а ты и простой бечёвкой ветви мои не подвязывала. Близнецы не пожалели для меня ленты шёлковой, нарядной – потому я их выпустила.
Видит Баба-яга – от слуг толку не добьёшься. Взгромоздилась она тогда на метлу, пустилась в погоню.
Бегут дети, вдруг слышат: шуршит, посвистывает метла, листву сухую разметает. Близко Баба-яга, вот-вот схватит брата с сестрой. Бросили они платочек позади себя, и тотчас разлилась широкая, глубокая река.
Долго рыскала Баба-яга по речному берегу, пока брод не нашла; переправилась всё-таки через реку, продолжает погоню. Слышат дети шорох да свист. Прильнула девочка ухом к земле. Так и есть: метла ведьмина сухую листву разметает. Швырнула тогда девочка гребень через плечо. Как кот и обещал, вырос гребень густым лесом. Корни да ветви тесно переплелись, не пробраться сквозь них. Тыкалась, тыкалась Баба-яга, протискивалась, протискивалась – только руки свои костлявые оцарапала. Делать нечего – повернула назад, к своему жилищу.
А близнецы добежали до дома, рассказали отцу, что с ними приключилось. Рассердился отец, прогнал жену прочь, возвращаться запретил. С тех пор сам он о детях заботился, а чужих людей к ним не допускал
[42].
Сынок по прозвищу Орешек
Давным-давно жили-были муж и жена. Каждый день возносили они мольбы к Небесам, чтобы родилось у них дитя, пусть даже с орех величиной. И вот откликнулось Небо, послало супругам сыночка. Только был он с лесной орешек, и росту в нём не прибавлялось. Впрочем, родители сына и таким любили, ласкали да холили. Зато уж разума Орешку было не занимать. Что ни скажет, что ни сделает, – и родители, и соседи восхищаются.
Вот исполнилось Орешку пятнадцать лет. Сидел он, по обыкновению, в яичной скорлупке, а скорлупка на столе, подле матушки, стояла. Спрашивает мать своего сыночка:
– Пятнадцать годков тебе, Орешек, а ты всё такой же крошка. Как жить думаешь?
– Посыльным стану, матушка, – отвечает Орешек.
Женщина так и прыснула.
– Куда тебе, сынок, посыльным быть! Ножки у тебя маленькие: обычный человек за минуту пройдёт расстояние, на которое тебе целый час понадобится!
Не смутился Орешек:
– А всё-таки, матушка, хочу я быть посыльным. Дай мне какое-нибудь поручение, и увидишь, как быстро я обернусь.
– Будь по-твоему. Сбегай, сынок, к моей сестрице в соседнюю деревню, попроси гребешок для меня.
Выпрыгнул Орешек из яичной скорлупки, выбежал на улицу. В это время ехал верхом на лошади сосед, как раз в ту деревню направлялся, где тётушка Орешка проживала. Проворно взобрался Орешек по конской ноге, спрятался под седлом и давай коня колоть колючкой. Конь поскакал галопом. Напрасно всадник поводья тянул, желая придержать коня. Мчался конь словно ветер. Как только показалась вдали деревня, Орешек перестал коня колоть, и конь сразу успокоился, затрусил еле-еле. Орешек спустился по конской ноге, побежал к тётушке, попросил гребешок. Домой он вернулся тем же способом. Очень удивилась женщина, когда сын вручил ей гребешок.
– Ну и проворный у меня сыночек! Открой тайну, Орешек, как сумел ты столь быстро управиться?
Орешек только отшучивается:
– Говорил же я, матушка, что из меня отличный посыльный выйдет!
У отца тоже был конь. Гонял его отец на выпас, и однажды взял с собою Орешка. В полдень говорит он сыну:
– Постереги коня, а мне надобно домой сходить. Я скоро вернусь.
Только ушёл отец – появился в поле разбойник. Смотрит: конь пасётся, и никто его не стережёт. Конечно, в густой траве не разглядел разбойник крохотного пастуха. Вскочил он на коня, а Орешек по конской ноге вскарабкался, зубами в конский круп так впился, что конь поскакал домой, не разбирая дороги. Напрасно конокрад в другую сторону его поворачивал. Вмиг очутился конь возле родного двора. Смотрит отец – чужой человек на его коне расселся. А Орешек слез незаметно по конской ноге, подбежал к отцу, всё ему рассказал. Поймали вора с поличным, в тюрьму отправили.
Прошло время, исполнилось Орешку двадцать лет. Осенью и говорит он родителям:
– Прощай, отец, прощай, матушка. Пойду я по свету, а как разбогатею – к вам вернусь.
Посмеялись старики над словами своего крошки сына – где уж такому разбогатеть! Орешек дождался сумерек, залез на крышу, в гнездо к аистам. Птицы уже спали крепким сном. Орешек устроился на спине у главы аистиного семейства, обвязал его крыло шёлковым шнурком, пригрелся в мягких перьях и уснул.
Утром аисты тронулись в дальний путь. Зима приближалась, и полетели они в Африку до весны. Орешек путешествовал на спине у аиста. Держался он крепко за шёлковый шнурок, а когда хотел отдохнуть, накидывал шнурок на другое крыло. Аист поневоле опускался на землю, ведь с перевязанными крыльями он не мог лететь. Так добрался Орешек до Африки. Аисты устроились зимовать неподалёку от столицы. Пошёл Орешек в столицу прогуляться, увидели его чернокожие горожане, удивились, подхватили, понесли своему королю показывать.
Очень понравился крошечный человечек африканскому королю. Держал король Орешка всё время при себе, подарил своему любимцу алмаз вчетверо больше его самого. Орешек обвязал королевский дар ленточкой, повесил аисту на шею.
Заметил он, что аисты в родные края собрались, отвязал шёлковый шнурок, устроился в перьях и домой полетел.
Всё ближе и ближе родная деревня; наконец опустились аисты на землю. Орешек снял свой алмаз с аистиной шеи, обвалял в песке да в глине – и бегом к родителям. Сам-то он не мог тащить этакий огромный камень!
