Смутился королевич, задумался. Взглянул на алмазный перстень, а тот сверкает ярче обычного. Тогда ответил королевич старику:
– Пусть таит этот лес все опасности, о которых ты предупреждаешь, и ещё сотню других – не поверну я коня. Надо мне сквозь чащу пробраться, и всё тут.
С этими словами Иванич коня пришпорил, но старик воззвал к нему так громко, что вернулся юноша к дубу.
– Жаль мне тебя, ибо ты ещё очень молод, – заговорил оборванец. – Но раз уж решился ты ехать через лес, послушайся, по крайней мере, моего совета. Вот, возьми этот мешок. В нём – хлебные крошки. И зайца этого возьми. Крепче держи, не то вырвется! Взамен этих даров оставь мне своего коня, всё равно не пробраться ему через лесные буераки. Только ноги свои резвые переломает, только бока изранит в колючем кустарнике. Недалеко ты отсюда отойдёшь, как сбегутся к тебе лютые звери. Хватай тогда крошки из мешка целыми пригоршнями, бросай зверям, а как сожрут они последнюю крошку – выпусти зайца. Помчится он через кусты да валежник, а звери – за ним. Так и уведёт их заяц от тебя подальше.
Иванич сердечно поблагодарил старика, спешился, коня оставил под дубом, мешок с хлебными крошками на плечо вскинул, зайца за уши взял и вступил в лес.
Едва скрылся из виду старик оборванец, как услышал королевич жуткий вой и злобный рык. Смотрит: окружили его звери лютые, клыки скалят. Вон тигр свирепый жёлтыми глазами сверкает, вон огромная волчица – у той в зрачках зелёный огонь. Медведище пасть разинул, а у ног королевича отвратительная змея кольцами свернулась, шипит, жало высовывает.
Не растерялся Иванич, не позабыл доброго совета. Сунул он обе руки в мешок, две пригоршни крошек захватил да и швырнул зверям. Набросились звери на еду. А королевич всё швыряет им крошки да швыряет. Вот совсем лёгким стал мешок. Последнюю крошку проглотили звери, и тогда выпустил Иванич зайца. Очутившись на земле, зайчишка уши прижал да и задал стрекача. Стрелой полетел по лесу. Бросились звери за ним, оставили Иванича.
Взглянул Иванич на Милицын перстень, увидел, что сверкает алмаз ярче обычного. Тогда зашагал юноша через лес напрямик, смело и решительно.
Едва сделал королевич несколько шагов, как навстречу ему вышел чудной человечек. Ростом он был королевичу от силы по колено, ноги имел кривые, что колесо, и вдобавок весь иглами оброс, точно ёж. А ещё была у человечка предлинная борода: половина бороды за правое плечо заброшена, половина – за левое. А всего чудней вот что было: концами бороды обмотал человечек львиные шеи, и шли за ним степенной поступью два огромных льва.
– Не ты ли, – скрипучим голосом заговорил человечек, – сейчас накормил моих стражей?
Иванич от изумления дара речи лишился, а человечек продолжает:
– Спасибо тебе за доброту. Проси взамен, чего пожелаешь.
Тут Иванич совладал с собой и ответил:
– Одного только попрошу – дозволь через твои владения пройти, вели зверям, чтоб не трогали меня.
– Будь по-твоему, – закивал человечек. – А для верности вот тебе лев в провожатые. Только покинешь мои владения – отпусти льва, не то угодит он в лапы моих недругов.
С этими словами человечек развязал конец бороды, высвободил льва и велел ему служить королевичу охраной.
Долго ещё шёл Иванич по лесу, многих зверей встречал. Но все волки, гиены, леопарды и прочие хищники, видя, какой у Иванича провожатый, сразу пятились, даже рычать не смели.
Спешил королевич, да только ещё много часов ни травы зелёной не видел, ни следов человеческого жилья. Наконец стали расступаться деревья, и замаячила за ними широкая равнина.
Вот королевич вышел из лесу. Лев на месте замер, дальше – ни шагу. Отпустил его королевич со многими благодарностями, а сам на ночлег устроился прямо под открытым небом. Ведь уже смерклось, и нельзя было продолжать путь.
Натаскал Иванич сухой травы да листьев, сложил себе постель; костерок развёл, согрелся, до утра проспал крепким сном. Пробудился, смотрит – посреди равнины сверкает в рассветных лучах дивный дворец. Уже через час был Иванич возле дворца. Отворил двери, внутрь вошёл.
Долго бродил он по мраморным залам да галереям, пока не добрался до широкой лестницы из красноватого камня – порфира. Вела та лестница в дивный сад.
Ещё издали увидел Иванич юных девушек, что плели венки для своей госпожи – несравненной Милицы. Радостью наполнилось сердце королевича. Окликнул он красавицу по имени, и подбежала она к нему, обняла нежно.
Ещё издали увидел Иванич юных девушек, что плели венки для своей госпожи – несравненной Милицы
Поведал Иванич Милице о своих приключениях, и рука об руку пошли они во дворец, за богатый стол. Милица созвала придворных, объявила Иванича своим женихом, велела к свадебному торжеству готовиться.
Пышно отпраздновали свадьбу. Три месяца жили молодые счастливо, а потом получила Милица письмецо от матушкиной сестрицы. Звала её тётушка погостить. Хоть и жаль было Милице с молодым супругом расставаться, но и тётушку обидеть она не хотела. Обещала недолго гостить – через семь дней вернуться. А на прощание сказала Иваничу так:
– Вот тебе связка ключей ото всех дворцовых дверей. Гуляй где захочется. Не ходи только в северную башню, не открывай железную дверцу, что на семь замков и на семь засовов заперта. Откроешь – обоим нам несдобровать.
Обещал Иванич слушаться, проводил молодую жену.
Едва Милица уехала, одолело Иванича любопытство: что спрятано в северной башне, за железной дверцей, за семью замками, семью засовами? Два дня крепился Иванич, а на третий день не выдержал – взял факел и поспешил в северную башню. Один за другим отворил все семь замков, отодвинул все семь засовов. Распахнулась железная дверца.
Что же увидел королевич? Каморка дымная, закопчённая; огонёк в очаге синюшный свет разливает. Над очагом котёл подвешен, в котле смола кипит, а в смоле, скованный железными цепями, человек от боли корчится.
Похолодел королевич. Спросил несчастного, за какое преступление он так жестоко наказан.
– Всё расскажу тебе, добрый юноша, – отвечает страдалец. – Только облегчи ты сперва мои мучения.
– Как же это сделать, дяденька?
– Брызни на меня свежей водою, вот мне и полегчает.
Сжалось от сострадания сердце королевича. Недолго он думал – бросился во двор, зачерпнул воды из фонтана полный кувшин, вернулся в северную башню, вылил воду на пленника.
В тот же миг раздался страшный грохот, словно дворцовые колонны пошатнулись. Поднялся вихрь, закружились вокруг Иванича башни, и ворота, и окна, и сам котёл со смолой. А потом всё исчезло, в воздухе растаяло, и очутился Иванич на каменистой пустоши один-одинёшенек.
