«Какая милая девушка! — подумал он. — Кто бы это мог быть?»
Внезапно он вспомнил, кто это; капитан Ливайсон снял шляпу и протянул к ней руку, ослепив своей обворожительной улыбкой.
— Ну конечно же, я не ошибся. Разве я не имею честь снова встретиться с леди Изабель Вейн?
Она подала ему руку, ответив что-то невпопад, поскольку была в полном смятении.
— Прошу прощения: я должен был сказать «леди Изабель Карлайл». С тех пор, как мы расстались, прошло немало времени, и я, от внезапной радости снова видеть Вас, назвал как в прежние времена.
Она снова села, и яркий румянец волнения погас на ее щеках. Разглядывая ее, капитан Ливайсон подумал, что он не видел лица красивее с того самого времени, когда в последний раз встречался с ней.
— Что привело Вас сюда? — спросил он, присаживаясь рядом.
— Я болела, — объяснила она, — и мне настоятельно рекомендовали морской воздух. Мы не приехали бы сюда, если бы не миссис Дьюси, с которой мы собирались встретиться здесь. М-р Карлайл уехал только сегодня утром.
— Миссис Дьюси укатила в Эмс. Я вижу их иногда. Они обосновались в Париже. Вы и в самом деле выглядите больной! — внезапно добавил он с искренним сочувствием. — Это меня тревожит. Могу ли я что-то сделать для Вас?
Она и сама знала, что выглядит очень больной, что румянец, вызванный волнением от внезапной встречи с ним, сходит с ее щек, оставляя их пепельно-бледными. Она была раздосадована и даже сердита на себя за то, что могла так разволноваться, встретив его. До этого момента она и не подозревала, что все еще испытывает какие-то чувства к капитану Ливайсону.
— Возможно, я предприняла слишком раннюю прогулку, — сказала она, как бы извиняясь за свой вид. — Думаю, мне нужно вернуться. Я встречу моего слугу по дороге. До свидания, капитан Ливайсон.
— Однако, непохоже, чтобы Вы были в состоянии идти в одиночку, — возразил он. — Разрешите мне проводить Вас домой.
Взяв ее под руку, причем сделав это как нечто само собой разумеющееся, как множество раз в прошлом, он повел ее по пирсу. Леди Изабель, не находившая себе места от беспокойства, чувствовала, что не следует вот так запросто идти под руку с ним; однако, с другой стороны, он был отчасти ее родственником, пусть даже дальним, и она не смогла найти повод отказать ему.
— Вы в последнее время не виделись с леди Маунт-Северн? — осведомился он.
— Я видела ее этой весной в Лондоне, когда была там с мистером Карлайлом. Мы не виделись со дня моей свадьбы; переписки мы также не ведем. Впрочем, лорд Маунт-Северн несколько раз навещал нас в Ист-Линне. Я слышала, они по-прежнему живут в городе?
— Да, насколько мне известно. Я не видел их, впрочем, как и саму Англию, уже десять месяцев. Жил я в Париже, а сюда приехал вчера.
— Весьма длительный отпуск, — заметила она.
— Да, я же оставил военную службу. Дело в том, леди Изабель. — Вам-то я могу это рассказать, — что мои дела в настоящее время не особенно хороши. Мой старый дядюшка повел себя самым свинским образом: он снова женился.
— Я слышала о том, что сэр Питер вступил в брак.
— Ведь ему, дурню старому, уже семьдесят три года. Это, разумеется, меняет мои виды на богатое наследство, поскольку он может обзавестись собственным сыном; неудивительно, что на меня набросились мои кредиторы. Они позволяли мне множить долги, пока я был наследником титула и поместий, но, как только газеты сообщили о женитьбе сэра Питера, мои акции резко упали, мне перестали давать в кредит и потребовали уплаты долгов. Я оставил службу и уехал за границу.
— Скрылись от кредиторов?
— А что мне оставалось делать? Мой дядя отказался заплатить, равно как и увеличить мое денежное содержание.
— Каковы же теперь Ваши перспективы? — снова спросила леди Изабель.
— Перспективы! Видите этого мальчишку в лохмотьях, швыряющего камешки в воду? Спросите его, каковы его перспективы; он посмотрит Вам прямо в глаза и скажет: «Никаких». То же самое верно и по отношению ко мне.
— Ну, Вы все-таки имеете шансы стать наследником сэра Питера.
— Да, я могу стать им, а могу и не стать. Когда эти старые идиоты обзаводятся молодыми женами…
— Вы поссорились с сэром Питером? — перебила его леди Изабель.
— Я бы разругался с ним, как он того заслуживает, если бы в этом был хоть малейший смысл; он ведь может приостановить выплату моего денежного содержания. Видите ли, леди Изабель: защита собственных интересов — вот девиз большинства людей в наши дни.
— Долго ли Вы собираетесь пробыть в Булони?
— Право же, не знаю. Как понравится. Беспутная парижская жизнь, с этими ночными бдениями в душных комнатах, изматывает; вот я и приехал, чтобы освежиться морскими ваннами. Не слишком ли быстро я иду?
— Когда Вы заговорили о женитьбе сэра Питера, Вы весьма заметно ускорили шаг. И я ничего не имею против, — весело добавила она, — ибо это позволило мне почувствовать, как я окрепла. Неделю назад даже вдвое более медленная ходьба была мне не под силу.
Он рассыпался в извинениях. Вскоре они подошли к дому, в котором она жила, и капитан Ливайсон вошел вместе с ней, без приглашения. Возможно, он полагал, что родственники могут обойтись без лишних церемоний, и просидел, таким образом, с четверть часа, развлекая ее своей беззаботной болтовней. Поднявшись, наконец, чтобы откланяться, он осведомился, чем она собирается заняться во второй половине дня.
— Прилягу отдохнуть, — ответила леди Изабель. — У меня еще не хватает сил пробыть на ногах целый день.
— Вы должны позволить мне сопровождать Вас, если надумаете прогуляться, — заметил он. — Я рад, что оказался здесь, поскольку полагаю, что Вам не подобает выходить в сопровождении одного лишь слуги. Когда приедет мистер Карлайл, он будет благодарен мне за мои старания.
Ей просто нечего было на это возразить. Он, конечно же, говорил это с искренним желанием помочь ей, просто и естественно, как мог бы сказать то же самое любой знакомый. Леди Изабель умела прекрасно владеть собой; если прежние чувства не окончательно умерли в ней, она должна подавить их: даже мысль об этом заставила ее покраснеть от стыда. Итак, она встретится с капитаном Ливайсоном и вынесет его общество так же, как общество какого-либо незнакомца, совершенно безразличного ей.
Увы, она избрала совершенно неправильный образ действий. Через несколько дней состояние леди Изабель чудесным образом изменилось к лучшему. Вскоре она уже была в состоянии совершать утренние прогулки на песчаный морской берег, где сидела, наслаждаясь морским воздухом и любуясь волнами, то наступавшими на сушу во время прилива, то вновь отступавшими с отливом. Она не завела новых знакомств и виделась только с капитаном Ливайсоном. Он часто присоединялся к ней на берегу, иногда приводил ее к морю и почти всегда сопровождал на обратном пути. Ей не нравилось, когда он брал ее под руку: совесть шептала ей, что лучше было бы не позволять этого. Однажды она решилась сказать шутливым тоном, ибо не могла сделать этого каким-либо иным образом, что теперь, окрепнув, она более не нуждается в его сопровождении, поскольку теперь может ходить, не опираясь на чью-либо руку. Он был просто ошеломлен и хотел знать, отчего он более не может делать этого: ведь с ней по-прежнему не было ее мужа, рука которого служила бы ей опорой во время прогулок. Ей нечего было ответить на это, и, за неимением достаточных оснований для отказа, она, как обычно, позволила ему взять себя под руку. По вечерам он неизменно сопровождал ее на пирс, где они сидели в сторонке, не смешиваясь с шумной толпой, и разговаривал с ней, стараясь быть как можно обаятельнее — а ведь обаяние такого человека, как Фрэнсис Ливайсон, так опасно для женского слуха в чудесном вечернем полумраке.
