Изабель, преисполнившись живейшим участием, разыскала графа.
— Ах, папа! Мне нужно попросить тебя об огромном одолжении. Ты поможешь мне?
— Да, дитя мое, ты ведь нечасто беспокоишь меня просьбами. В чем дело?
— Я хочу, чтобы ты поехал со мной на концерт в Вест-Линн.
Граф удивленно откинулся назад и посмотрел на Изабель.
— Концерт в Вест-Линне! — рассмеялся он. — Слушать, как сельские жители пиликают на скрипке. Ну право же, Изабель!
Она со своими собственными дополнениями и комментариями изложила ему все, что только что услышала от Кейна.
— Семеро детей, папа! И если у него ничего не получится, ему придется покинуть свой дом и оказаться с ними на улице. Ты понимаешь: это для него практически вопрос жизни и смерти. Он ведь очень беден.
— Я и сам беден, — сказал граф.
— Мне было так жаль его, когда он это рассказал. Он то краснел, то бледнел, он задыхался от волнения: ему было больно рассказывать о своей нужде. Я уверена, что он человек благородного происхождения.
— Ну что ж, можешь взять билетов на фунт и раздать их старшей прислуге. Идти на сельский концерт!
— Ах, папа, не в этом дело, разве ты не видишь? Если мы пообещаем присутствовать, соберется вся округа, и все билеты будут проданы. Они пойдут потому, что идем мы, сказал он, если же пойдут наши слуги, эти люди воздержатся от посещения концерта. Представь, папа, как тебе понравилось бы лишиться этой мебели! Если соберется полный зал, ему удастся избежать этой горькой участи. Ну потерпи разок, папочка, и сходи хотя бы на час: мне это доставит удовольствие, даже если там не будет ничего, кроме скрипки и бубна.
— Ну прямо цыганка! Ты не уступишь профессиональным попрошайкам. Ну да ладно: иди скажи бедняге, что мы заглянем на полчасика.
Она устремилась обратно к м-ру Кейну; глаза ее сияли. Она говорила спокойно, как обычно, но ее радость заставила и голос звучать веселее.
— Рада сообщить вам, что папа согласился. Он возьмет четыре билета, и мы придем на концерт.
Слезы появились на глазах у м-ра Кейна; впрочем, Изабель не была уверена, что это не ее собственные слезы. Кейн был высоким, худым, хрупким на вид человеком, с длинными белыми пальцами и длинной шеей. Он, запинаясь, поблагодарил ее и поинтересовался, можно ли ему публично заявить о том, что они почтят концерт своим присутствием.
— Говорите всем, — пылко воскликнула она. — Всем, кого встретите, если считаете, что это поможет собрать людей. Я же, в свою очередь, сообщу об этом всем, кто у нас бывает, и попрошу их прийти.
В тот вечер, когда появился м-р Карлайл, граф временно отлучился из комнаты. Изабель завела разговор о концерте.
— Рискованное мероприятие для Кейна, — заметил м-р Карлайл. — Боюсь, он только потеряет деньги и еще более усугубит свое и без того непростое положение.
— Почему вы так считаете? — поинтересовалась она.
— Потому, что местным талантам в Вест-Линне никто не станет покровительствовать. Все уже так давно слышат о бедствиях Кейна, что не задумываются о них. Вот если бы сюда проездом занесло иностранного артиста с непроизносимой фамилией, народ повалил бы валом!
— Он что, в самом деле настолько беден?
— Чрезвычайно. Влачит полуголодное существование.
— Полуголодное! — повторила Изабель, растерянно глядя на м-ра Карлайла, поскольку она не совсем поняла его. — Вы имеете в виду, что у него не хватает денег на еду?
— На хлеб, возможно, и хватает, но на что-либо поосновательнее — вряд ли. Как органист, он получает жалованье в тридцать фунтов, плюс подрабатывает частными уроками. Но ему ведь нужно содержать жену и детей, и он, конечно, в чем-то отказывает себе. Рискну предположить, что он уже забыл вкус мяса.
Эти слова болью отозвались в сердце леди Изабель. Не хватает пищи! Забыт вкус мяса! А она, по своей беспечности, невежеству, равнодушию — она даже не знала, как это назвать — даже не подумала о том, чтобы покормить его в изобилующем яствами доме!
Он пришел пешком из Вест-Линна, целый час провозился с ее пианино и отправился обратно, страдая от голода. Одно ее словечко — и ему устроили бы настоящее пиршество из таких блюд, которые он теперь и попробовать не может — но она этого слова не произнесла.
— У вас печальный вид, леди Изабель.
— Меня мучают угрызения совести. Ну да ладно, теперь ничего не исправишь, но это всегда будет черным пятном на моей совести.
— В чем дело?
Она подняла на него полные раскаяния глаза и улыбнулась.
— Ничего, мистер Карлайл; что прошло — того уж не воротишь. Кстати, этот Кейн… он джентльмен?
— Кто, Кейн? По происхождению — да: его отец был священником. Кейна погубила любовь к музыке, она не позволила ему получить более высокооплачиваемую профессию. Его ранний брак также не пошел ему на пользу. Он ведь еще достаточно молод.
— Мистер Карлайл, я ни за что на свете не стала бы жить в Вест-Линне! Несчастный джентльмен бедствует, а вы не можете протянуть ему руку помощи!
Он улыбнулся ее горячности.
— Кое-кто купит билеты, я, например, но не знаю, приду ли на концерт. Боюсь, это сделают немногие.
— В этом-то все и дело! Пойдет один — пойдет и другой. Ну что ж, попробую показать Вест-Линну, что не собираюсь следовать примеру его обитателей: я лично приду еще до начала концерта и не уйду, пока не прозвучит последняя песня. Если жители города считают себя слишком важными особами для того, чтобы сходить на этот концерт, на него отправлюсь я, ибо не считаю себя таковой.
— Вы это всерьез?
— Несомненно. Я убедила и папу пойти со мной, и дала твердое обещание мистеру Кейну.
М-р Карлайл задумался.
— Ну что же, рад слышать это: о лучшей поддержке Кейну не приходится и мечтать. Если люди узнают, что лорд Маунт-Северн и леди Изабель почтят концерт своим присутствием, не останется даже стоячих мест.
Она радостно закружилась на месте.
— Кажется, лорд Маунт-Северн и леди Изабель — весьма важные и влиятельные персоны! Если у вас действительно доброе сердце, мистер Карлайл, вы также примете посильное участие в этом деле.
— Думаю, что именно так и поступлю, — улыбнулся он.
— Папа говорит, вы имеете вес в Вест-Линне. Если вы объявите, что придете, то побудите к этому и других.
— Я объявлю, что идете вы, — ответил он. — Этого будет достаточно. Но не ждите слишком многого от исполнения.
— Я уже сказала папе, что мне и бубна будет довольно. Я должна думать не о музыке, а о бедном мистере Кейне. Мистер Карлайл, я знаю, что вы можете быть добрым, если захотите, я чувствую, что вы скорее добрый человек, нежели наоборот: это написано на вашем лице; постарайтесь же сделать для него все, что сможете.
