— Насколько я понял, вас было четверо в окрестностях коттеджа в тот вечер, и, без сомнения, выстрел был произведен кем-то из вас, Ты, Ричард, говоришь, что был далеко. Бетел тоже не мог…
— Это сделал не Бетел, — перебил его Ричард, — это невозможно. Как я уже говорил, я видел его в тот самый момент, когда прозвучал выстрел.
— А где же был Локсли?
— Локсли также не мог быть убийцей. Он все время находился у меня в поле зрения, сбоку от меня, глубоко в лесу и совсем далеко от тропинок. Это, вне всякого сомнения, совершил Торн, и это ему должны были вынести вердикт о предумышленном убийстве. Карлайл, вы, как я вижу, не поверили моей истории.
— Я поражен тем, что ты рассказал, и мне нужно время, чтобы решить, верю я в это или нет, — с присущей ему прямотой ответил м-р Карлайл. — Самое удивительное — это то, что, если ты видел Торна, бежавшего от коттеджа в таком виде, как ты его описываешь, почему ты не выступил с обвинением в его адрес.
— Я не сделал этого потому, что оказался дураком, слабохарактерным трусом, каким был всю свою жизнь, — ответил Ричард. — Ничего не могу поделать с этим: каким я родился, таким и сойду в могилу. Чего стоило бы мое заявление, что это был Торн, если его некому было подтвердить, а мое разряженное ружье было решающей уликой против меня!
— И вот что еще любопытно, — воскликнул м-р Карлайл. — Если этот человек, Торн, имел обыкновение приезжать в Вест-Линн день за днем, почему его никогда не видели? Я впервые слышу имя приезжего в связи с этим делом и вообще рядом с именем Эфи.
— Торн выбирал безлюдные дороги и никогда, за исключением того раза, не приезжал ранее, чем наступали сумерки или полная темнота. Для меня было очевидно, что он ухаживает за ней тайком. Я сказал об этом Эфи, равно как и о том, что ей от такого ухаживания хорошего ожидать не приходится. Вы не верите тому, что я рассказываю; ничего другого я и не ожидал, однако могу поклясться, что изложил голые факты. Это так же верно, как то, что мы — я, Торн, Эфи, Хэллиджон — однажды встретимся перед Творцом. Я сказал вам правду.
Эти слова были произнесены торжественным, искренним тоном; м-р Карлайл молчал, обуреваемый противоречивыми мыслями.
— Для чего бы еще я стал рассказывать это? — продолжал Ричард. — Мне это ничего не даст: что бы я ни утверждал, это ни на йоту не поможет мне оправдаться.
— Не поможет, — согласился м-р Карлайл. — Для того, чтобы оправдаться, тебе нужны доказательства. Но я подумаю над этим делом, и если появится какая-нибудь идея… Что за человек был этот Торн?
— На вид года двадцать три — двадцать четыре, высокий и стройный, истинный аристократ.
— Были у него здесь знакомые, родственники? Где он жил?
— Этого я не знал. Эфи хвасталась, что ему приходилось ради нее совершать десятимильные поездки из Свейнсона.
— Из Свейнсона? — резко перебил м-р Карлайл. — Не мог ли это быть кто-нибудь из свейнсонских Торнов?
— Он не был одним из известных мне Торнов. Совершенно иной человек, знаете ли, с этими его надушенными руками, перстнями и элегантными перчатками. Я верю, что он был аристократ, но лишенный вкуса и чувства меры, выставлявший напоказ избыток драгоценностей.
Подобие улыбки промелькнуло на лице м-ра Карлайла:
— Они были настоящими, Ричард?
— Да. Он носил бриллиантовые запонки, перстни и булавки с бриллиантами, везде были бриллианты чистейшей воды. Мне казалось, он надевает их, чтобы поразить Эфи. Однажды она сказала мне, что могла бы, если бы захотела, стать гораздо более важной леди, нежели в браке со мной. «Леди для забавы, но не для алтаря», — ответил я ей. Торн был не из тех людей, которые могут иметь честные намерения по отношению к девушке такого происхождения, как Эфи Хэллиджон, но женщины глупы, как гусыни.
— Судя по твоему описанию, это не мог быть кто-нибудь из свейнсонских Торнов. Богатые торговцы, отцы молодых семейств, невысокие, плотные и неуклюжие, как голландцы, степенные и весьма респектабельные. Не правда ли, очень непохоже, чтобы такие люди пускались на подобные предприятия.
— Какие? — спросил Ричард. — На убийство?
— Поездки к Эфи. А где Эфи, Ричард?
Ричард Хэйр поднял на него удивленные глаза.
— Откуда мне знать? Я собирался спросить вас об этом.
М-р Карлайл заговорил не сразу. Ответ Ричарда показался ему уклончивым.
— Она исчезла сразу после похорон, и все думали… короче говоря, Ричард, все сочли, что она уехала и присоединилась к тебе.
— Но это не так! Как они могли подумать такое, идиоты безмозглые! С той злосчастной ночи, Карлайл, я не видел ее и не имел от нее никаких вестей. Если она с кем-то убежала, так это с Торном.
— Он был хорош собой?
— Думаю, большинство людей сочло бы его красивым. Эфи так вообще считала, что такого красавца, под стать мифическому Адонису, еще не рождала земля. У него были блестящие черные волосы и бакенбарды, темные глаза и красивые черты лица. Но его портило тщеславное щегольство.
Ричарду пора было отправляться в дом, поскольку м-р Карлайл выяснил все подробности. Они вдвоем поднялись по тропинке к дому.
— Слава богу, что окна прислуги не выходят на эту сторону! — передернул плечами Ричард, следуя за м-ром Карлайлом. — Не дай бог, они бы выглянули сверху!
Его опасения были беспочвенны, и он прошел незамеченным. М-р Карлайл сделал свое дело; он оставил несчастного изгнанника переговорить с его истеричной и слезливой матерью (впрочем, Ричард был почти таким же истеричным, как она) и поспешил обратно домой, размышляя над услышанным.
До сих пор у него не было и тени сомнения в том, что Джордж Хэллиджон принял смерть от руки Ричарда Хэйра. Однако, вопреки заключению следователя и общественному мнению, он никогда не верил в то, что это было предумышленное убийство. Ричард был мягким, добрым, безобидным, совершенно непохожим на человека, способного на жестокость или сознательное убийство; м-р Карлайл всегда полагал, что, если бы удалось установить истину, выяснилось бы, что роковой выстрел был результатом несчастного случая или, того хуже, потасовки, в которой могло выстрелить ружье. Ходили слухи, что Хэллиджону не нравились визиты Ричарда к его дочери, и в ту ночь дело могло дойти до столкновения.
Кто же был этот Торн? Конечно, он не мог быть плодом воображения Ричарда; однако же странно, что это имя никогда не упоминалось, что никто в округе не знал о нем самом и его визитах. Был ли он, как сказал Ричард, аристократом, поверхностным и ничтожным, с этими его блестящими волосами и пальцами, унизанными перстнями, или же просто ловким аферистом? И был ли он на самом деле настоящим убийцей? Как бы то ни было, имелось достаточно оснований для того, чтобы м-р Карлайл напряг всю свою сообразительность, которой отнюдь не был обделен.
Судьи провели приятный вечер у м-ра Карлайла, отужинав бараньими отбивными и хлебом с сыром. После ужина они снова взялись за трубки, а мисс Карлайл отправилась спать: дым, от которого она отвыкла с тех пор, как умер ее отец, вызвал у нее головную боль и резь в глазах. Около одиннадцати гости пожелали спокойной ночи м-ру Карлайлу и откланялись, однако м-р Дилл, которому его хозяин едва заметно кивнул, остался.
