Уильям покачал головой.
— Я не хочу джема. Мне хочется пить.
М-р Карлайл долго и внимательно посмотрел на него, после чего вышел из комнаты. Леди Изабель последовала за ним. Больной сын занимал сейчас все ее мысли.
— Вы полагаете, он серьезно болен, сэр? — прошептала она.
— Во всяком случае, он так выглядит. Что сказал мистер Уэйнрайт?
— Мне он ничего не говорит. Я не спрашивала, что он думает на самом деле. До сегодняшнего вечера мне и в голову не приходило, что существует опасность.
— Он намного хуже выглядит сегодня?
— Не хуже, чем обычно. В последнее время он именно таким бывает по вечерам. Меня встревожило замечание Ханны: она полагает, что мальчик умирает. Что мы можем сделать, чтобы спасти его?
Говоря это, она от волнения стиснула руки: в этот момент, когда они говорили о благополучии ребенка, их ребенка, она почти забыла, что м-р Карлайл больше не был ее мужем; но только почти, ибо ей не дано было окончательно забыть свое ужасное настоящее. Никогда более в этом мире они не будут принадлежать ей: ни он, ни ребенок!
В горле у нее перехватило от отчаяния, она сделала робкий реверанс, прощаясь с мистером Карлайлом, и его последние слова еще долго звенели у нее в ушах:
— Я вызову к нему других врачей, мадам Вин.
Войдя в серую гостиную, она увидела, как Уильям прильнул к миссис Карлайл, упрашивая ее:
— Мама, я знаю, чего бы я съел, если бы ты разрешила.
— Что же?
— Немного сыра.
— Сыра! Сыр с чаем! — рассмеялась миссис Карлайл.
— Последние пару недель у него бывают странные капризы, — объяснила мадам Вин. — Это все от плохого аппетита; но если я разрешаю принести то, что он просит, Уильям едва притрагивается к пище.
— Я уверен, мама, что сейчас съел бы немного сыра, — сказал Уильям.
— Ну что же, сделай милость, — ответила миссис Карлайл.
Она уже повернулась, собираясь выйти из комнаты, когда у входной двери раздался звонок и нетерпеливый стук. Барбара спросила себя, кто бы это мог пожаловать к ним в обеденное время.
В холл величественно вплыла мисс Карлайл, с крепко сжатыми губами и грозным выражением лица.
Выяснилось, что мисс Корни в тот день случилось стоять у окна, зорко наблюдая за многочисленными прегрешениями, творившимися на улице — от флирта хорошенькой горничной из дома напротив с молодым булочником, до возни оборванных мальчишек в канаве — когда взгляд ее случайно упал на длинную цепочку людей, господ судей и прочих джентльменов, выходивших из конторы м-ра Карлайла. Их было так много, что мисс Карлайл невольно вспомнила о фокусниках, извлекающих цветы из шляпы: чем быстрее они выходили, тем больше, казалось, последует за ними.
— Что случилось, скажите на милость? — невольно воскликнула мисс Корни, расплющив нос о стекло в своем желании получше все разглядеть. Наконец, участники этой странной процессии разошлись в разные стороны. Любопытство мисс Карлайл оказалось сильнее аппетита, ибо она осталась у окна, несмотря на то, что обед был подан, как сообщили ей слуги. Вскоре появился м-р Карлайл, и она постучала в стекло костяшками пальцев. Он не услышал ее и скорой походкой пустился домой. Мисс Корни понемногу начинала сердиться.
Следом за мистером Карлайлом вышли клерки. Они тянулись один за другим; последним вышел Дилл. Он не торопился, как мистер Карлайл, и поэтому услышал сигнал мисс Карлайл, снова испытавшей прочность оконного стекла.
— Что, скажите Бога ради, всем этим людям нужно в конторе? — начала она, когда м-р Дилл послушно явился на ее зов.
— Это была делегация, мисс Карлайл.
— Какая делегация?
— Делегация к мистеру Арчибальду, Они хотят, чтобы он стал новым членом.
— Членом чего? — воскликнула она, не поняв, о чем он говорит.
— Парламента, мисс Корни, вместо мистера Этли. Джентльмены уговаривали его баллотироваться.
— Уговаривать осла! — гневно воскликнула мисс Корни, поскольку эта новость не вызвала у нее особого удовольствия. — Арчибальд отправил их восвояси?
— Он не дал окончательного ответа, мэм. Он хочет все обдумать до завтра.
— Обдумать?! — взвизгнула она. — Не может же он быть таким дурнем, чтобы согласиться. Отправиться в парламент. Что же дальше, спрашивается?
— Почему бы и нет, мисс Корни? Я был бы горд за него.
Мисс Корни фыркнула.
— Вы вообще гордитесь скорее странными вещами, чем нормальными, Джон Дилл. Вспомните хотя бы Вашу чудесную сорочку. Как она поживает? Вы переложили ее лавандой для запаха?
— Ну, не то чтобы лавандой, мисс Корни. Она лежит в ящике, поскольку после того, что Вы сказали о ней, мне как-то не очень нравится надевать ее.
— Почему бы Вам не продать ее за полцены и не купить за эти деньги пару нормальных сорочек? — язвительно ответила она. — Это гораздо лучше, нежели хранить никчемную вещь как свидетельство собственной глупости. Может быть, и он теперь начнет получать сорочки с вышивкой, если станет членом Палаты Общин, погрязшей в праздности и безделии. По мне — так уж лучше полгода принудительных работ.
— Ах, мисс Корни! Я думаю, Вы не все поняли. Это великая честь, которую он заслужил, к тому же: он будет выше любого из нас, и он того стоит.
— Посадите его на флюгер! — не выдержала мисс Корни. — Ну вот что: можете идти. С меня достаточно.
Проскочив, как вихрь, мимо почтенного джентльмена, который мог оставаться или же уходить — как ему будет угодно — мисс Карлайл поднялась наверх, надела шаль и шляпку и снова спустилась вниз. Когда она шла через холл, ее слуга, немало удивленный, осмелился спросить:
— А как же Ваш обед, мэм?
— Что Вам за дело до моего обеда? — гневно ответила мисс Карлайл. — Сами-то Вы пообедали.
После этого она отправилась в путь и пришла в Ист-Линн вскоре после м-ра Карлайла.
— Где Арчибальд? — бесцеремонно спросила она, как только увидела Барбару.
— Он дома. А что случилось?
В этот момент появился м-р Карлайл, услышавший ее голос, и она обрушила на него всю мощь своего острого язычка.
— Что это болтают о твоем избрании в парламент от Вест-Линна?
— Этого хочет Вест-Линн, сказал м-р Карлайл. — Садись же, Корнелия.
— Это ты присядь, — едко ответила она, не шелохнувшись. — Я хотела бы, чтобы ты ответил на мои вопросы. Итак: ты отказался, конечно же?
— Наоборот. Я решил принять это предложение.
Мисс Корни распустила завязки своей шляпки и забросила их за спину.
— А ты подсчитал, во что это обойдется? — спросила она, почти замогильным голосом.
