— Я с радостью возьмусь за это, — сказала леди Изабель, сердце которой затрепетало. — Дети хорошо себя чувствуют? У них крепкое здоровье?
— Да. Весной они переболели корью, и Уильям, старший из мальчиков, до сих пор еще покашливает. Мистер Уэйнрайт говорит, что это пройдет.
— Так он еще кашляет?
— Ночью и по утрам. На прошлой неделе они провели весь день на прогулке с мистером Карлайлом и немножко припозднились. День был туманный, и мальчик буквально зашелся от кашля. Мистер Карлайл так встревожился, что поднялся в детскую; он строжайше велел Джойс не выпускать его на улицу вечером, пока он не перестанет кашлять. С тех пор этого с ним практически не случается.
— А Вы не боитесь чахотки? — тихо спросила леди Изабель.
— Нет, я думаю, неизлечимых заболеваний у них нет, — ответила Барбара. — Я, так же, как и мистер Уэйнрайт, считаю, что кашель со временем пройдет. По отцовской линии они должны унаследовать крепкое здоровье, да и по материнской тоже, я думаю. Вы скажете, что их мать умерла молодой. Да, но не от болезни, а в результате несчастного случая. А сколько детей было у Вас? — несколько неожиданно спросила миссис Карлайл.
Во всяком случае, этот вопрос застал врасплох леди Изабель. Что ответить? Запинаясь от растерянности, она сказала правду.
— Трое. И… младенец. Он умер… еще грудным ребенком.
— Потерять четырех детей! — сочувственно воскликнула Барбара. От чего же они умерли?
И снова пауза.
— Кто от чего, — наконец последовал еле слышный ответ.
— Они умерли раньше Вашего мужа? В противном случае горе перенести было бы еще труднее.
— Младенец… умер после него, — запинаясь, сказала леди Изабель и вытерла капли пота, выступившие на лбу.
Барбара, заметившая волнение собеседницы, пожалела о своих расспросах: она полагала, гувернантке было больно вспоминать своих детей.
— Миссис Латимер писала нам, что Вы происходите из хорошей семьи и получили соответствующее воспитание, — наконец, снова заговорила Барбара. — Надеюсь Вы простите мне то, что я задаю подобные вопросы, — извиняющимся тоном добавила она. — Но это — наша первая беседа, в какой-то мере предварительная, поскольку в письме многого не расскажешь.
— Я — дворянка по происхождению и воспитанию.
— Несомненно. Ваша речь выдает благородное происхождение, — сказала Барбара. — Денежные затруднения! Вы, наверное, и представить себе не могли, что станете гувернанткой.
По губам леди Изабель скользнуло подобие улыбки. Она, единственное дитя лорда Маунт-Северна — и вдруг гувернантка!
— Увы, не могла, — ответила она.
— Боюсь, Ваш муж не оставил Вам достаточных средств. Миссис Латимер что-то писала мне об этом.
— Вместе с ним я потеряла буквально все, — ответила Изабель, и миссис Карлайл почувствовала, как ее голос предательски дрогнул от боли.
В этот момент в комнату вошла горничная.
— Няня говорит, что малыша уже раздели и ждут Вас, мэм, — сказала она своей хозяйке.
— Сегодня я побуду с ребенком, — ответила ей миссис Карлайл, которая уже встала с места, но вдруг заколебалась. — Скажите няне, чтобы она завернула его в шаль и принесла сюда. Ему пора ужинать, — добавила она с улыбкой, повернувшись к леди Изабель. — Почему бы не принести его сюда, раз уж мистера Карлайла нет дома! Иногда я уезжаю в гости, и тогда малыша приходится кормить без меня.
— Так Вы сегодня остались дома не ради ребенка?
— Конечно, нет. Если нам с мистером Карлайлом нужно бывает ехать в гости, ребенок отходит на второй план. Я никогда не променяю мужа на ребенка, как бы сильно ни любила последнего.
Вошла няня, Уилсон. Она развернула шаль и положила ребенка на колени к миссис Карлайл. Прекрасный светловолосый младенец поднял головку, широко открыл большущие голубые глазки и засучил ручками и ножками в свете люстры, как не делал еще ни один младенец почти шести месяцев от роду — во всяком случае, так полагала Барбара. Малыш, в своем чистеньком белом халатике и ночном чепце с гофрированными оборочками, и в самом деле являл собой приятную для глаз картину. Увы: когда-то она сама сидела в этом кресле, с таким же прекрасным младенцем на коленях, но это было в далеком прошлом. Она уронила на руки свою пылающую голову, и у нее невольно вырвался вздох зависти.
Тем временем любопытная Уилсон буквально пожирала ее взглядом: она подумала, что ей никогда еще не приходилось видеть такого страшилища, как эта новая гувернантка. «Одни зеленые очки чего стоят, — сказала себе. — И чего ради, скажите на милость, она так подвязала горло? Лучше уж сразу нацепить мужской воротник и галстук! Если у нее квалификация под стать наружности, мисс Люси с таким же успехом могла бы отправляться в приходскую бесплатную школу для бедных».
— Мне остаться, мэм? — с притворной скромностью спросила Уилсон, завершив осмотр гувернантки.
— Нет, — ответила миссис Карлайл. — Я позвоню.
Малыш тем временем принялся за свой ужин, после которого, казалось бы, должен был заснуть крепким здоровым сном. Однако же, ужин вскоре закончился, а у молодого джентльмена сна не было ни в одном глазу. Он сел, радостно загугукал на люстру и потянулся к ней ручками, не обращая ни малейшего внимания на свою мать, пытавшуюся утихомирить его.
— Ты что, неслух, собираешься не спать всю ночь? — воскликнула Барбара, ласково глядя на него.
Юный повеса издал радостный крик, возможно, подтверждавший подобные намерения. Она внезапно прижала его к себе и покрыла маленькое личико поцелуями. Затем она встала и, держа ребенка на руках, подошла к мадам Вин.
— Приходилось ли Вам видеть более чудесного ребенка?
— Ребенок и в самом деле замечательный, — выдавила из себя Изабель, которая представила на его месте маленького Арчибальда в том же возрасте. — Но он не очень похож на Вас…
— Он — точная копия моего мужа. Когда Вы увидите мистера Карлайла… — Барбара замолчала, словно прислушиваясь к чему-то.
— Мистер Карлайл, должно быть, интересный мужчина? — сказала бедная Изабель, полагавшая, что в наступившей паузе от нее ждут каких-то замечаний.
— Он хорош собой, но это не главное. Это — благороднейший человек, глубоко уважаемый, почитаемый, я бы даже сказала — любимый буквально всеми. Лишь его жена не сумела оценить мистера Карлайла по достоинству. Как она могла оставить его, как она могла вообще взглянуть на другого, став женой мистера Карлайла — это остается загадкой для всех, кто знает его.
Горький стон готов был сорваться с уст леди Изабель.
— Ну, конечно же: это едет коляска с пони, — снова прислушавшись, воскликнула Барбара. — Как рано он сегодня возвращается! Да, я слышу звук колес.
Леди Изабель впоследствии сама не могла понять, как ей удалось скрыть свое волнение и не упасть в обморок. Вот кто-то вошел в холл, вот Барбара с ребенком на руках подошла к двери гостиной, и в дверях появилась рослая фигура того, кто когда-то был ее мужем. Он не сразу заметил ее присутствие, и поэтому сначала наклонился к жене и нежно поцеловал ее. Изабель, ревниво наблюдавшая за ними, увидела долгий и страстный ответный поцелуй Барбары, услышала ее жаркий шепот: «Любимый!» Такими же нежными поцелуями он покрыл щеки сына. Изабель закрыла лицо руками. Была ли она готова к этому? Она должна все выдержать, ибо и это было частью тяжелого креста, который ей придется нести всю жизнь. Мистер Карлайл наконец заметил ее.
