— Здравствуйте, господин судья. У Вас хватило смелости пуститься в путь по такому глубокому снегу? В чем дело? Вы, кажется, взволнованы.
— Взволнован! — взревел судья, кружась по комнате, попеременно подскакивая то на одной ноге, то на другой, словно на горячих углях. — Поглядел бы я на Вас, если бы Вы, подобно мне, лишились покоя из-за негодяя-сына. Почему бы людям не заняться собственными делами и не оставить меня в покое? Какая жалость, что его не вздернули, покончив со всем этим раз и навсегда.
— Но что случилось? — осведомился м-р Карлайл.
— Вот что, — резко ответил судья, швыряя на стол письмо. — Это пришло по почте, только что, с чертовски приятным известием.
М-р Карлайл взял письмо и прочитал его. Оно было отправлено м-ру Хэйру «доброжелателем» и сообщало о том, что преступник — сын почтенного джентльмена, возможно, уже появился в Вест-Линне или же появится в течение одного-двух дней; м-ру Хэйру рекомендовалось, «во избежание неприятностей», ускорить отъезд сына из родных мест.
— Но это анонимное письмо! — воскликнул м-р Карлайл.
— Разумеется! — отчеканил судья.
— Я бы швырнул анонимное письмо в огонь, вот и все, — сказал м-р Карлайл, презрительно скривив губы.
— Но кто написал его? — судья Хэйр снова заметался по комнате. — И в самом ли деле Дик в Вест-Линне: вот в чем вопрос!
— Ну, разве есть хоть какая-то вероятность его появления в Вест-Линне? — возразил м-р Карлайл. — Господин судья, позволите ли Вы мне высказать мое мнение?
— Этот дурак в Вест-Линне! Сам бежит в объятья смерти. Клянусь Юпитером! Если он попадется мне, я задержу его и выпишу ордер на арест. Я покончу, наконец, с этой бесконечной пыткой.
— Я хотел сообщить Вам, что думаю по этому поводу, — спокойно вмешался м-р Карлайл. — Я боюсь, господин судья, что Вы сами навлекли на себя эти беспокойства.
— Сам? — негодующе вскричал судья. — Я? Это я убил Хэллиджона? Это я сбежал от слуг закона? Это я скрываюсь, одному Вельзевулу известно, где? Это я совершаю набеги в родной приход, переодетый батраком, чтобы нарушить покой собственного отца? Это я пишу анонимные письма? И приношу их сам себе? Это неслыханно, Карлайл!
— Вы не выслушали меня. Известно, что Вы решительно настроены против Ричарда…
— А если бы Ваш сын так обошелся с Вами, когда вырос, Вас бы это не расстроило? — взорвался судья Хэйр.
— Выслушайте же меня. Всем известно, что малейшее упоминание о нем беспокоит и раздражает Вас. Так вот: я считаю, господин судья, что некто, любящий совать свой нос в чужие дела, распускает эти слухи и пишет эти письма для того, чтобы позлить Вас. Кто знает: возможно, это делает кто-то из Вест-Линна, живущий по соседству с нами.
— Чепуха, — раздраженно ответил судья после некоторой паузы. — Это маловероятно: кто бы стал заниматься этим?
— Это весьма вероятно. И не сомневайтесь, что они позаботятся о том, чтобы мы не смогли узнать, кто это делает. Я бы бросил письмо в огонь и перестал даже думать о нем. Это единственное, чего они заслуживают. Если это кто-то из соседей, они, должно быть, вдоволь похихикали, глядя, как Вы пробираетесь сквозь снежные заносы сегодня утром! Они бы поняли, что Вы идете ко мне с этим письмом, чтобы посоветоваться со мной.
Судья — несмотря на свое упрямство, он легко поддавался убеждению других людей, особенно м-ра Карлайла — отпустил фалды сюртука, которые ранее взял в руки, стал спиной к камину и с такой силой опустил руки на стол, что тот, казалось, чуть не сломался.
— Если бы я так считал, — брызгая слюной, сказал он, — если бы я только вообразил нечто подобное, я бы собрал сегодня весь приход и привлек их всех к суду.
— Жаль, что Вы не додумались до этого, — сказал м-р Карлайл.
— Ну, этот злодей мог явиться сюда, а мог и не явиться, — продолжал судья. — Позвоню в полицейский участок и попрошу их быть настороже.
— Вы не сделаете ничего подобного, судья, — воскликнул м-р Карлайл почти взволнованно. — Вряд ли Ричард появится в Вест-Линне, однако, если даже он и сделал это, неужели Вы, отец, погубите его? Всяк живущий будет порицать Вас. Да, мистер Хэйр: это будет именно так. Я не стану, подобно другим людям, утаивать правду от Вас. Вы хвастались, что отдадите Ричарда в руки закона, если когда-либо ваши пути пере секутся, и о Вашей непомерной жестокости отзываются весьма нелестно, даю Вам мое честное слово! Однако никто не поверил, что Вы действительно сделаете это. В таком случае Вы лишились бы прежних друзей и никогда не обрели новых.
— Я поклялся, что сделаю это, — ответил судья.
— Вы не клялись, что понесетесь, высунув язык, в полицейский участок всякий раз, как получите какое-то презренное анонимное письмо или услышите какие-то глупые слухи, и заявите: «Мне стало известно, что сегодня сюда явится мой сын: подкараульте его». Чепуха, господин судья! Пусть полиция сама ищет его, без того, чтобы Вы натравливали ее на собственного сына.
Судья что-то проворчал, то ли соглашаясь, то ли наоборот, и м-р Карлайл продолжал:
— Вы показывали письмо миссис Хэйр или же упоминали о нем?
— Ну нет. У меня не было на это времени. Я подошел к воротам, чтобы посмотреть, глубокий ли снег лежит на дороге, когда появился почтальон; я прочел письмо прямо там, у ворот, потом зашел в дом, чтобы взять пальто и зонтик: миссис Хэйр поинтересовалась, куда это я так спешу, но я не ответил ей.
— Искренне рад слышать это, — сказал м-р Карлайл. — Подобная информация, без сомнения, была бы опасна для миссис Хэйр. Не обмолвитесь ни единым словом, господин судья: подумайте, сколько тревог уже выпало Вашей супруге!
— Это и ее вина отчасти. Почему она не выбросит из сердца этого непутевого мальчишку?
— Если бы она смогла сделать это, — сказал м-р Карлайл, — она воспротивилась бы человеческой природе. И еще об одном Вы, вероятно, не подумали, господин судья. Вы говорили о том, чтобы отдать сына в руки закона. Вы не подумали, что тем самым пожертвовали бы и жизнью Вашей жены?
— Чепуха! — сказал судья.
— Вы бы очень быстро поняли, что это отнюдь не «чепуха». Как только схватят Ричарда, с Вашей помощью или без нее, это сразу же убьет Вашу супругу.
М-р Хэйр взял письмо, лежавшее открытым на столе, сложил его и вернул на прежнее место, в конверт.
— Я полагаю, почерк Вам незнаком? — осведомился он у м-ра Карлайла.
— Насколько мне помнится, я никогда не видел его. Вы возвращаетесь домой?
— Нет. Я зайду к Бьючемпу, покажу ему вот это и послушаю, что он скажет. Это небольшой крюк.
— В таком случае, попросите его не распространяться об этом. Бьючемпу можно доверять, ибо он сочувствует Ричарду — да-да, господин судья — прямо спросите его об этом, если хотите, и он признается Вам. Должен сказать, что Ричарду сочувствует гораздо больше людей, чем Вам кажется. Но я бы не показывал письмо никому, кроме Бьючемпа, — добавил м-р Карлайл, — и ни с кем более не стал бы говорить о нем.
