Например: «Вот что мне в тебе нравится, Бри, ты никогда не лезешь за словом в карман. Это дар».
Серьезно? Хронический цинизм может быть даром? А она-то думала, что это защитный механизм.
Или: «Когда ты так закатываешь глаза, я теряю голову».
Оказалось, что закатывать глаза можно и сексуально. А не только презрительно.
Или: «Ты намного добрее, чем думаешь», – когда Бри призналась Логану, что уже давно не дружит с Холдо.
Бри, которую он видел, ни имела ничего общего с ее представлениями о себе. Впрочем, не без помощи постоянного потока комплиментов, она тоже начала видеть эту Бри. Бри глазами Логана.
Конечно, это было неправильно. Самооценка не может и не должна быть яичной скорлупой, которая раздувается от того, что на тебя обратил внимание симпатичный парень. Бри не могла себе простить, что оказалась настолько этически продажной. Однако ничто не может сравниться с любовью человека, который выбрал тебя по собственной воле. Особенно когда вокруг была масса ничуть не менее привлекательных девушек. Ее выбрали. И не потому, что она оказалась последним вариантом – как на уроках физкультуры, где нужно было разбиться на пары, – а потому, что кто-то оценил ее саму. Это ощущение дарило комфорт. Бесконечно теплый, уютный, морально-неверный-но-она-ничего-не-могла-с-этим-поделать… комфорт.
Ты живешь настоящим моментом.
Бри всегда завидовала людям, которые умеют жить настоящим.
Людям, которые воспринимают жизнь, словно одно большое приключение, и вечно бегут первыми, едва на горизонте замаячит какое-нибудь веселье.
До прошлой недели все мысли Бри вращались вокруг двух основных тем:
• постоянное припоминание и критический анализ каждого промаха, допущенного в прошлом, с обязательным самоедством – до тех пор, пока ее не начнет тошнить от собственного ничтожества;
• методичное беспокойство из-за будущего и каждой мелочи, которая теоретически может пойти не так.
Пока Бри сокрушалась о прошлом и волновалась о будущем, жизнь проходила мимо. Отдельные моменты смазывались в серую пелену, воспоминания заменялись гулкой пустотой. Она тратила время так бездарно, что это было почти оскорбительно.
Но теперь у Бри появился Логан – и она беспечно перепрыгивала с одного камушка «здесь-и-сейчас» на другой: не беспокоясь о предыдущем, не заботясь о следующем.
Все стало просто хорошо. Прошлое вызывало только смущение и смех. Их прежнее с Логаном поведение казалось им теперь почти забавным, когда они снисходили до его обсуждения. А будущее… О будущем не стоило и думать. Потому что, если бы Бри не была одурманена любовью, у нее нашлось бы минимум десять причин для волнения:
• Его жена.
• Их раскроют.
• Логан потеряет работу.
• Его жена.
• Как они вообще собираются быть вместе?
• Через полтора года Бри придется уехать в университет.
• Разница в возрасте.
• Его жена.
• Секс с Логаном.
• Его арестуют и посадят в тюрьму.
• Его жена.
И все же пока эти мысли оставались не более чем рябью на воде, потому что в голове у Бри был только свет, свет, свет и любовь, любовь, любовь.
Мама заметила первой.
– Ты изменилась, – заявила она однажды утром.
Это был один из тех редких случаев, когда папа завтракал вместе с ними, хоть и спрятавшись за необъятной газетой. Время от времени из-за нее выныривала рука, хватала чашку с крепким кофе свежего помола и так же стремительно исчезала.
Конечно, это было грубо. Но – скажем прямо – Бри вообще напевала под нос, пока жевала органическую овсянку с фруктами и медом. В кои-то веки ей не хотелось клубничных пирожков.
Услышав замечание мамы, она сглотнула.
– Что?
Та скрестила руки на груди.
– Что с тобой происходит?
– Ничего.
– Ты все время… улыбаешься.
Бри захихикала, и мама, судорожно вздохнув, ткнула в нее пальцем.
– Вот! Ты не хихикала ни разу с того дня, как вышла из моей утробы. Верно я говорю, Дэниел?
Папа опустил газету ровно настолько, что стали видны темные круги под глазами, и смерил Бри задумчивым взглядом.
– Нет, – ответил он осторожно, как будто не был уверен, проверяют его или нет. – Бри обычно не хихикает.
Она не знала, что на это ответить. Вопить «Да откуда тебе знать? Ты вообще не бываешь дома!» казалось как-то нелепо.
– Что случилось? Ты кого-то встретила? – продолжала пытать ее мама.
Бри почувствовала, как приливает к щекам кровь.
– Мальчика, да?
– Мам, перестань, – нахмурилась Бри, но в ее голосе так и звенело счастье, а потому требование вышло не очень убедительным.
Папа скептически сдвинул брови над газетой.
– Надеюсь, он не какой-нибудь лузер. Ты достойна большего.
Бри метнула в него недовольный взгляд.
– Нет, папа, он не лузер. Он просто мой учитель.
Мама взвизгнула:
– Так-так-так! Моя маленькая девочка влюбилась.
– Мам! – На этот раз у Бри получилось довольно грозно.
– Ладно-ладно, лучше ничего не рассказывай. А то меня хватит инфаркт.
К маминой чести, на этом она действительно прекратила расспросы и принялась выяснять у папы, когда он наконец возьмет отгул. Хотя продолжала незаметно улыбаться Бри до конца завтрака.
* * *
Следующей заметила Жасмин.
– Ты теперь не такая язва.
Вот уж кто не имел привычки ходить кругами. В общем-то, это было одно из достоинств Мин в глазах Бри, хотя вряд ли ее точность в выборе слов была намеренной.
Бри придирчиво изучала в зеркале свои губы. Новейшее пополнение коллекции «Марвела» – блеск с эффектом 4D. Пока папа объяснял формулу, она чуть со скуки не уснула.
– О чем ты?
– О тебе. В последнее время ты не подкалываешь всех, как обычно.
– Правда?
– Ага.
– Хм.
У них была очередная мейк-ап-перемена. Обычно это происходило дважды в день, но теперь, в свете новой коллекции «Марвела» и грядущего маскарада, обновлять помаду стало ежечасной потребностью.
– Ты кажешься… немного рассеянной, – не сдавалась Жасмин.
– Посмотрела бы я на тебя, если бы ты полночи приклеивала к платью шерстяные шарики.
Жасмин рассмеялась:
– Вот видишь! Ты подколола меня впервые за неделю. Я так по этому скучала!
