– Ладно. Значит, нам нужно оформить читательский билет?
Логан занервничал еще больше.
– Гм, да, но его выдают только с восемнадцати лет.
Бри медленно кивнула.
– Я-ясно.
– Но я все равно хочу кое-что тебе показать.
– А я для этого достаточно взрослая?
Бри хотела пошутить, но ее вновь постигла неудача. Конечно, их разделяла огромная разница в возрасте, и все причины, по которым эта поездка была непозволительной, преследовали их на каждом шагу, будто шлейф дешевого парфюма.
– Пойдем.
Они спустились обратно на первый этаж – мимо огромной прозрачной колонны, доверху заполненной старинными книгами. Бри указала на заточенные в стекло полки.
– Вот! Вот так я представляла себе Британскую библиотеку.
– Ну, это скорее инсталляция, чем книгохранилище, верно?
– Так куда мы идем?
– Сюда.
Они миновали темный коридор и оказались в зале, залитом пурпурным светом. В воздухе витал холод – тот характерный музейный холодок, который без слов заставляет вести себя прилично. Посетители бесшумно передвигались по комнате, то и дело склоняясь к стеклянным кубам с экспонатами.
– Что это? – прошептала Бри.
По-видимому, спокойствие этого места умиротворяло Логана. Лицо его смягчилось, и он, взяв Бри за руку, крепко ее сжал.
– Раритеты Британской библиотеки. Я решил, что они точно поднимут тебе настроение.
Бри сжала его ладонь в ответ. А потом отправилась исследовать сокровища.
Это был литературный аналог порнографии. Все, что видела Бри, доставляло ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Под стеклами дремали первые опубликованные работы Шекспира, Великая хартия вольностей (Бри притворилась, что узнала ее, чтобы произвести впечатление на Логана) и тексты песен Джона Леннона, записанные им самим. Бри провела перед каждым экспонатом минимум вечность, затуманивая дыханием стекло и с головой проваливаясь в историю. Она размышляла о людях, благодаря которым эти рукописи оказались на выставке. Как сложились их жизни? Что с ними стало?
Логан следовал за ней по пятам и с широкой улыбкой на лице.
– Нравится?
Она кивнула.
– Еще бы.
– Самое вкусное я припас напоследок. – Он вытянул руку, и Бри осторожно ее приняла.
Логан повел ее к огромной витрине в дальнем конце зала.
– Это письменный стол Джейн Остин, – объявил он, пропуская Бри вперед. – И ее юношеские дневники.
С таким же успехом он мог сказать: «Вот тебе весь мир. И коньки в придачу».
– Не может быть. – Бри жадно приникла к стеклу. – Как они его раздобыли?!
– Пожертвование кого-то из членов семьи.
– Хотите сказать, мы дышим одним воздухом с потомками Джейн Остин?
– Полагаю, да. Хотя у нее не осталось детей, так что вряд ли линия наследования была прямой. Скорее всего…
Но его уже никто не слушал. Бри со столом смотрели друг на друга. Она почти вжалась в стеклянную стену, пожирая его взглядом.
Джейн Остин писала за этим самым столом.
Джейн Остин.
Главный кумир Бри.
Она жадно вглядывалась в темное дерево, его крохотные морщинки и углубления, где Джейн, возможно, хранила чернила, пергамент или что ей еще требовалось для работы. Ее гениальные пальцы пробегали по этим самым трещинкам. Если бы не музейное стекло, Бри тоже могла бы их коснуться.
Дневник был выставлен рядом со столом, открытый на случайной странице. С ее почерком. Настоящий почерк Джейн Остин был у Бри прямо перед глазами. Она на мгновение зажмурилась и представила, что когда-то эти страницы были чистыми. Кто-то изготовил их в далеком девятнадцатом веке, еще не зная, покроют их рисунками или пустят на записки с номером телефона… Ну, если бы в то время были телефоны. И вот, в один прекрасный день Джейн Остин взяла этот блокнот и заполнила его своими мыслями и чувствами, подарив жизнь новой истории. Конечно, она и предположить не могла, что через пару сотен лет ее записи выставят в музее и Бри будет пожирать их взглядом, почти расплющив нос о стекло.
Бри невольно задумалась о своем верном ноутбуке. Возможно, через несколько веков он тоже превратится в экспонат, и какая-нибудь девочка будет сгорать от желания к нему прикоснуться? Хорошо бы…
Бри вздохнула – и тут же поймала обеспокоенный взгляд Логана.
– Все в порядке? Кажется, ты ненадолго выпала из реальности.
– В полнейшем. Боже, в те времена это было куда романтичней, правда?
Он выглядел смущенным.
– Что было романтичней? Влюбиться? Не думаю, что на долю Джейн выпало много романтики…
Бри покачала головой:
– Нет. Не влюбиться. Писать книги. Куда романтичнее сочинять при свете свечей, на пергаменте и чернилами, верно? Это делает литературу… – она замялась, подыскивая слово. – Более вневременной. Более ценной.
Бри указала на стол.
– Только подумайте. Сейчас нас ежедневно окружают миллиарды слов. Маленьких цифровых символов шрифта «таймс нью роман». Все эти дурацкие сайты. Дурацкие новости, которые бесконечно транслируют желтые порталы. Какая судьба ждет все эти слова? Кто вспомнит о них хотя бы через неделю? Разве кто-нибудь возьмет на себя ответственность разобраться, что из этого достойно вечности? Но в те времена… – Бри закрыла глаза и подумала о девятнадцатом веке, который в ее воображении имел странное сходство с экранизацией «Гордости и предубеждения» от ВВС. – В те времена, если ты хотел что-нибудь написать, то сперва должен был купить бумагу. Пойти и купить! А еще чернила. И перьевую ручку. Да, и бумага была дорогой, ее следовало экономить. Поэтому люди брались за перо, только чтобы записать что-то действительно важное… А не потому, что в их пьяную голову пришла сумасбродная идея и они решили засвидетельствовать свое существование при помощи электронного блога на бесплатной платформе.
Бри осеклась и уже приготовилась объясняться и обороняться, но тут заметила, с каким выражением смотрит на нее Логан.
Он сиял. Словно Бри была волшебницей, околдовавшей Мерлина сладкими речами. По лицу Логана блуждала расслабленная улыбка; волосы упали ему на глаза, но он этого не замечал. Бри почувствовала себя голой.
– Что? – спросила она, нахохлившись. Молчание. – Что такое?
Он медленно, будто во сне, качнул головой.
– Ничего.
– Скажите, – настаивала она.
Логан открыл рот. Закрыл. Снова открыл.
– Иногда я забываю, что тебе всего семнадцать. И мне приходится напоминать себе об этом, прежде чем…
Он умолк. Бри окатило жаром, будто ее целиком засунули в микроволновку.
