– Мам, я до конца века все это мерить буду.
– Не говори глупостей. Ладно, пойдем поищем свободную комнату.
Весьма скромный опыт Бри в области примерочных сводился в основном к тесным комнатушкам с кривыми зеркалами, занавесками, не достающими до пола, и холодными белыми лампами, которые были придуманы специально для того, чтобы высветить каждое крохотное несовершенство каждого атома кожа.
Примерочные «Селфриджа» оказались совсем другими. Их с мамой препроводили в так называемую «частную зону», где предоставили отдельную комнату с прекрасными зеркалами, призванными сделать каждый дюйм этого прекрасного мира еще прекрасней (и это не говоря уж о хрустальных бокалах с шампанским). Там их оставили совершенно одних, и Бри принялась мерить платья, радуясь, что на этот раз их с мамой разделяет занавеска. Так ей хотя бы не приходилось беспокоиться о шрамах.
Мама не умолкала ни на минуту.
– Нет-нет, в этом ты похожа на директрису. Господи, куда катится современная мода? Они вообще больше не шьют на людей с талией? Ноги должны быть открыты, это лучшая твоя часть. Красное, дорогая, я думаю, красное. Как тебе? Ты такая симпатичная, можно и выделиться. Если бы только было лето… Летом выглядеть хорошо намного проще.
Груда забракованной одежды на полу все росла. Ни одно платье не было достаточно хорошим. Ни одно не было «тем самым».
– Найти платье для важного события – все равно что встретить родственную душу, – поучала мама, копаясь в оставшейся куче тряпок. – Требуется упорство, вера и интуиция.
– Мам, это просто платье.
– Это не просто платье, дорогая. Это может быть платье, в котором ты получишь работу своей мечты или встретишь любовь всей жизни. Ткань, крой, как ты в нем себя чувствуешь… Любая мелочь важна. Платье может быть судьбоносным… Я до сих пор помню, что на мне было в день встречи с твоим отцом.
– Папой?
– Да. Это было красное платье – чересчур короткое, честно говоря, но я тогда была молода, а ноги ты унаследовала от меня. Я была такой идиоткой. Бегала по Лондону, вся разнаряженная, и пыталась найти какого-нибудь банкира, который обо мне позаботится…
Мама вытащила из охапки ярко-голубое платье. Бри поймала его на лету и просунула голову в ворот.
– Знаешь, я и сейчас его храню. Висит дома в шкафу. Иногда я его достаю и размышляю, что было бы, надень я в тот вечер желтый пиджак, как собиралась. Купил бы он мне ту роковую бутылку шампанского, если бы я была в джинсах…
Бри отдернула занавеску, и мама внезапно осеклась.
– Та-да!
– Ох, дорогая. Думаю, это оно.
Бри повернулась к своему отражению и прищурилась. Все остальные платья были слишком скучными, слишком тесными, слишком мешковатыми… слишком «мммда». Но это было особенным. Несмотря на шелковую ткань, оно сидело как влитое. Сзади на талии красовался широкий белый бант, который создавал бы впечатление «маленькая девочка идет на день рождения» – если бы платье не было таким возмутительно коротким. Подол едва прикрывал верх бедер – как раз настолько, чтобы спрятать шрамы.
Если платья могут быть родственными душами, Бри только что встретила свою.
– А неплохо, да?
Охваченная возбуждением мама произнесла только одно слово:
– Берем.
Бри покрутилась перед зеркалом, воображая все этапы, которые пришлось пройти Родственному Платью, прежде чем попасть ей в руки. Она задумалась о его прежней жизни – как его моделировала какая-нибудь усердная швея, сидевшая допоздна в ателье, чтобы впечатлить босса. Возможно, оно провисело в углу несколько недель, гадая, кто за ним придет, какая участь ему выпадет… А может, сегодня утром оно специально разгладило все складочки и заявило соседям по вешалке: «Приближается мой звездный час, я чувствую это каждым бантиком! Сегодня меня купят!» И теперь им предстоит вместе отправиться на вечеринку к Хьюго и там испытать все, уготованное судьбой.
Мама отвлекла ее от размышлений.
– Так что это за мальчик?
Бри обернулась, захваченная врасплох.
– А?
– Это платье… Оно явно для мальчика.
Бри залилась краской.
– Этот румянец выдает тебя с головой.
Она покраснела еще сильнее и снова отвернулась к зеркалу, стараясь скрыть неловкость.
– Мам?
– Аа?
– А у вас в школе был популярный мальчик? Знаешь, такой… Который всем нравится?
– Ты имеешь в виду – Мистер Красавчик?
– Теперь так никто не говорит. Но, в общем, да.
Мама откинулась на кожаный диван и усмехнулась:
– А у кого его не было? Франческо Бьяджо. Его родители были итальянцами – результат сама можешь вообразить. Конечно, он знал, что неотразим. Невеликий секрет, правда? Особенно учитывая, что все наши девочки по нему сохли и набрасывались на него – обычно без одежды – при каждой удобной возможности.
Бри состроила гримасу:
– Никакого самоуважения.
– Не возьмусь их судить. Я сама относилась к их числу.
– Мама!
Та рассмеялась и спрятала лицо в ладонях.
– Господи, это было ужасно. Однажды я затеяла вечеринку только ради возможности его соблазнить. Я почему-то решила, что если он со мной переспит, то волшебным образом влюбится. Но так перенервничала, что опустошила бутылку красного вина еще до вечеринки. Когда он наконец явился – опоздав, конечно, и совершенно трезвый, ведь было только восемь часов, – я потащила его к себе спальню. Сказала, что он может воспользоваться моей ванной, чтобы «освежиться», а сама принялась зажигать свечи-таблетки… Только вот с координацией у меня к тому времени было уже не очень. Когда он вернулся, я лежала на полу, окруженная свечами, как труп мелом, и маниакально на него скалилась.
Бри подавила смешок.
– Какой кошмар! И что произошло?
Мама тоже рассмеялась, увлеченная воспоминаниями:
– Что самое странное, ничего. Его почему-то не вдохновило мое предложение «Давай займемся любовью, а потом ты посмотришь мне в глаза, скажешь, что любишь меня, и сделаешь вид, будто имел в виду именно это». Так что он вежливо извинился и попытался уйти. Конечно, у меня случилась истерика. Тогда он отнес меня в кровать и баюкал, пока я не перестала рыдать, какая же я уродина.
Бри присела рядом с мамой, очень стараясь не расхохотаться.
– Серьезно?
– Как бы мне хотелось, чтобы это было шуткой! Но та сцена до сих пор иногда является мне по ночам.
– О боже. А я-то надеялась, что все мои подростковые позоры со временем превратятся в темы для анекдотов.
Мама ласково потрепала ее по щеке:
– Боюсь, что нет. Унижение, пережитое в юности, не забывается никогда. Но это и неплохо – в жизни важно уметь посмеяться над собой. Всем нам нужно вовремя получить парочку оплеух.
