– Ладно. Это кошмар. Но это кошмар, с которым можно работать. Чего ты хочешь, дорогая? Можем начать откуда угодно.
Бри спокойно ответила на его взгляд.
– Я хочу быть красивой, – ответила она твердо. – Чтобы мне вслед оборачивались. Чтобы выделяться из толпы… – Она помедлила. – В хорошем смысле.
Дэмиен пожевал губу, напряженно размышляя. Затем его глаза просияли.
– Блонд, – объявил он. – Тебя нужно сделать блондинкой!
Бри изо всех сил постаралась не скорчить гримасу.
Она могла с ходу перечислить пяток вещей, которые не нравились ей в блондинках. Светлые волосы ассоциировались с глупостью – худшим кошмаром Бри. Она быстро взвесила другие варианты. Милая, здравомыслящая, язвительная брюнетка. Неплохо, но головы ей вслед не повернутся. Черный. Увы, все, кто красил волосы в черный, выглядели или по-идиотски, или слишком готично, или странно, как Чак с английского. Рыжий. Интересно, но… не слишком ли отчаянно? Не чересчур «посмотрите-все-на-меня»? Насколько помнила Бри, ее естественным цветом был мышиный. Но кому, черт возьми, есть дело до мышей?
– О'кей. Пусть будет блонд.
Дэмиен расплылся в широкой улыбке:
– Отлично. Тогда мы здесь задержимся. И тебя придется подстричь… Не волнуйся, – добавил он, заметив панику на лице Бри, – не сильно. Но если ты хочешь, чтобы тебе вслед оборачивались, длинные светлые волосы тут не помощник. Нет, мы сделаем тебе градуированное каре. Эффект будет сногсшибательный.
Он наклонился к ней с миской пурпурной жижи и принялся за работу.
Час спустя из зеркала на Бри смотрела рождественская индейка. По словам Дэмиена, он использовал три разных оттенка блонд – «ириску», «мед» и «патоку». Теперь Бри чувствовала себя лабораторной крысой. Но если настоящие крысы отдают жизнь ради лекарства от рака, ее жертвоприношение было исключительно во имя красоты. Столько усилий – и такая ничтожная цель!
Однако Бри напомнила себе, что постоянное осуждение социальных норм в семнадцать лет вряд ли ее куда-нибудь приведет.
Она задумалась, натуральная ли блондинка Жасмин или тоже проводит все выходные со скальпом, завернутым в фольгу. Это несколько разрушало магию. Затем Бри вспомнила про утреннее занятие и то, как Жасмин умудрилась унизить ее без единого слова. Бри сморщила нос. Это бросилась в глаза маме, которая сидела рядом и листала глянцевый журнал.
– Ты в порядке, милая? К запаху перекиси нужно привыкнуть. Мне-то он уже как родной.
Бри скосила взгляд:
– Мам?
– Да?
– Ты была популярной в школе?
– Ты поэтому захотела обновить гардероб? Чтобы стать более популярной?
– Нет. Не совсем. Мне просто интересно.
Мама отложила журнал и посмотрела Бри прямо в глаза.
– Нет, – ответила она. – Я не пользовалась популярностью в школе.
– Как думаешь, это имеет значение? Ну, в долгосрочной перспективе?
Мама на секунду задумалась:
– Если бы я была хорошей матерью, то сказала бы, что нет, не имеет. Не в долгосрочной перспективе. Не в контексте всей жизни…
– Но?
Мама по-прежнему не отрывала от нее глаз.
– Но я до сих пор помню имена популярных ребят из своей школы, – она принялась загибать пальцы. – Керли Кардинг, Надин Моррисон, Лорен Вегас – это девочки. А если говорить о парнях – по-настоящему популярных, тех, по кому все сохли, – Франческо Бьяджо и Стив Ньювингтон. Как это может не иметь значения, если я все еще помню о них каждую мелочь, хотя прошло много лет?
– Может, это потому, что людям свойственно помнить популярных одноклассников, – предположила Бри, удивленная маминой откровенностью.
Та всю жизнь представлялась ей помешанной на пилатесе домохозяйкой. Возможно, Бри ее всегда недооценивала… Или просто слишком мало с ней разговаривала.
– И все же кое-что злит меня до сих пор. Я помню их полные имена, помню, кто с кем встречался, даже в чем они пришли на выпускной бал. Я могу вспомнить каждый их язвительный комментарий по поводу меня или моих друзей. И так у всех ребят из нашего выпуска. Но они… – мама привстала, чтобы поправить кусочек фольги, сползший Бри на лоб. – Они с трудом узнавали меня тогда и совершенно точно забыли сейчас. Иногда это кажется ужасно несправедливым. Они составляют такую огромную часть моей жизни, а в их мире меня даже не существует. Я до сих пор чувствую себя непопулярной девочкой.
Бри почесала шею, зудящую от перекиси.
– Возможно, уже не так счастливы, успешны, красивы и популярны, – заметила она. – Возможно, их жизнь сложилась по-дурацки, и теперь они сидят в одиночестве, с ожирением и единственной радостью в виде лотерейных билетиков.
Мама с грустью покачала головой:
– Жизнь так не работает, дорогая. У них все отлично – вероятно, лучше, чем у меня.
– Но…
– Что «но»? Думаешь, существует какой-то кармический баланс? Что ты блистаешь в средних классах, а потом расплачиваешься за это страданиями до конца жизни? В минуты слабости я действительно желаю им такой судьбы. Чтобы они хоть раз поняли, как я чувствовала себя в школе. Но что это даст?
И мама, замолчав, с рассеянным видом подняла журнал.
– Значит, ты думаешь, что быть популярной важно?
Та мотнула головой, словно вопрос Бри вырвал ее из сна.
– Может, и не важно. Но полезно. Если средняя школа далась тебе легко, ты входишь во взрослую жизнь без многих шрамов… – Мама снова покачала головой, но на этот раз сердито, словно недовольная самой собой. – Нет, нет… Знаешь что, Бри? Не слушай меня. Это не важно. А важно быть хорошим человеком. Это вообще самая важная вещь на свете.
«Хорошая попытка, – подумала Бри. – Но больше я на это не куплюсь».
Тем вечером Бри увидела в зеркале другого человека. Штамп, конечно, но она и правда с трудом себя узнала. На ней красовался завтрашний едва-в-рамках-правил наряд. На голове покоилось облако гламурного великолепия. Волосы спускались до самых глаз, подчеркивая идеальные тени, и сверкали так, будто она только что вернулась из трехнедельного круиза. Лицо Бри преобразилось благодаря уроку макияжа от мамы. Черные точки были тщательно затонированы, кожа сияла, а сочные губы так и упрашивали их прикусить. Господи, она даже не представляла, какой у нее соблазнительный рот!
Бессмысленно отрицать: Бри выглядела сногсшибательно. Она старалась не улыбаться, раздосадованная тем, как подняли ей настроение новый гардероб и стрижка. Но уголки губ все равно предательски подрагивали, и Бри даже исполнила маленький танец триумфа – прежде чем вспомнила, ради чего все эти усилия.
Наконец она оторвала себя от зеркала, села за стол и подняла крышку ноутбука.
