– Сойдемся на чем-нибудь посередине. Разница не столь уж велика.
Когда Яари появился в доме отца в половине восьмого, он застал его, подрагивающего, в инвалидном кресле на колесах, полностью готовым к поездке. Водные процедуры, судя по всему, были закончены с первыми лучами солнца, равно как и завтрак, а за столом, очищенном от крошек, маленькая филиппинская девочка, причмокивая, сосала большой палец на ноге, а вокруг стояли пять пластиковых контейнеров, доверху заполненных сэндвичами, печеньем и тушеными овощами.
– Ты, похоже, не совсем уверен, что твоя знакомая из Иерусалима покормит нас?
– Еды там будет с избытком, но эту даму я знаю слишком хорошо. Присущие ей царские манеры могут испугать мою команду, когда их пригласят к столу. О них мы и решили позаботиться загодя, чтобы никто не зависел от того, когда ей захочется подкрепиться.
– Команда, команда… – пробурчал Яари. – Что это еще за подразделение?
Оказалось, что к поездке собрана была целая делегация – для сопровождения одного пожилого человека понадобилось целых шестеро, не считая самого Яари.
А кроме того, был заказан частный «амбуланс» с шофером; с ними ехали два приятеля-филиппинца, нанятых Франциско, и малыш Хиларио в роли переводчика… ну и еще один небольшой сюрприз…
– Что еще за сюрприз?
– Просто сюрприз, – сказал его отец, улыбаясь. – Когда увидишь ее, сразу поймешь, что она и есть сюрприз.
– Хорошо, хорошо, но намекни хотя бы, сюрприз какого рода?
– Немного терпения, малыш. Я когда-нибудь разочаровывал тебя?
Яари с любовью посмотрел на отца, который по особому случаю одет был с нарядной тщательностью: белая рубашка, темный жилет; бордовый галстук дожидался своей очереди у него на коленях. Сотрясавший старика тремор, увы, ничуть не уменьшился, несмотря на утро.
– А твои лекарста?
– Принял чуть больше, чем обычно. Еще одна порция у меня в кармане на случай, если моя старенькая красотка захочет получить больший доход за эксплуатацию своей собственности.
– Сколько времени прошло с тех пор, когда ты виделся с ней?
– Где-то в начале этого тысячелетия. Когда моя болезнь начала прогрессировать, я понял, насколько не подобает людям нашего возраста, не теряя достоинства, питать неоправданные иллюзии о наших возможностях.
– Неоправданные иллюзии? В отношении чего?
Отец поправил свои очки и поднес наручные часы едва ли не вплотную к глазам, желая удостовериться, движется ли секундная стрелка. Затем поднял глаза на сына и проворчал: «иллюзии, иллюзии… да знаешь ты точно, что я имею в виду, так что, пожалуйста, хотя бы сегодня утром не пытайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле».
– Ты имеешь в виду? Но что?!
– Способность трахать даму, наивный ты, затюканный и ограниченный инженер.
Старший Яари, не имевший формально высшего образования, время от времени любил поддразнивать своего сына, имевшего университетский диплом. Но сын не пожелал обратить разговор в шутку.
– Иллюзии, что любовь может послужить утешением в случае смерти?
Отец с раздражением помахал рукой.
– Если подобное объяснение помогает тебе чувствовать себя лучше, я готов принять его. Но будь любезен и до будущих времен убери свою философию, сделай одолжение, а взамен скажи мне, надеть ли мне этот галстук или это будет уже слишком?
– Если только не собираешься нанести на себя специально для этого визита еще и макияж, наличие яркого галстука будет вполне уместно. Чуть-чуть освежит твое немного бледноватое лицо.
– Но такой яркий галстук, боюсь, может создать ложное впечатление, что я приехал за чем-нибудь более важным, чем желание исполнить данную полвека назад техническую гарантию.
Яари взял в свою руку подрагивающую руку отца.
– Не существует в этом мире ничего более соблазнительного, чем проводящий техремонт любовник.
Тихий стук в дверь. Хиларио, сидевший у стола, чтобы следить за тем, как бы малышка, выпростав руки и ноги, не свалилась на пол, позвал их. Два молодых филиппинца со страдальческим выражением лица неуклюже вошли и встали у порога. Кензи ринулась им навстречу из кухни, спеша познакомить новичков в этом доме – их звали Марко и Педро, с хозяевами, рекомендуя как своих добрых друзей – они работали санитарами и специально отпросились в этот день с работы, чтобы помочь своему приятелю преодолеть четыре пролета, поднимая своего босса к его любовнице из Иерусалима.
2
Даже после пяти ночей, проведенных здесь, она проснулась в кромешной темноте. На этот раз причиной послужила неожиданно охватившая ее тревога о Нофар, чья преданность ее работе в госпитале могла привести к непреднамеренному заражению какой-либо редкой болезнью. Послезавтра, немедленно после возвращения в Израиль, решила она, надо будет потребовать, чтобы Нофар выяснила для нее, какие прививки делают медсестрам, помогающим при вакцинации особо опасных больных. С момента посещения ею и Амоцем Африки прошло уже несколько лет, и они давно уже не вмешивались в личную жизнь дочери… но болезни – это все-таки не вполне сугубо личное дело.
Она не могла решить, что будет правильнее – включить в комнате свет или попробовать поймать ускользающие фрагменты приснившегося. Минут пятнадцать она пролежала не шевелясь, с закрытыми глазами, но потом признала свое поражение и то, что оцепенелое лежание в темноте ни к чему хорошему не приведет. Тогда она все-таки зажгла свет, намереваясь переложить собственные тревоги о материальных и моральных потерях на героиню романа. Но придуманные несчастья не в состоянии превзойти то, что происходит в реальности, и, прочитав неполных две страницы, она захлопнула злополучное чтиво. Все, что оставалось ей, было здесь же, под рукой – Библия короля Иакова. Поначалу она вернулась к «Книге Иеремии», спокойно попытавшись оценить обоснованность бешеного неприятия пророка человеком, носившим то же имя. И действительно, уровень агрессивности, проявленной библейским Иеремией против своих соплеменников, в сочетании с виртуозной лингвистической витиеватостью, подтверждал обвинения ее зятя: неистовые проповеди доставляли читателю удовольствие, не позволяя в то же время почувствовать всю их горечь и боль.
Она поискала «Книгу Иова». Именно в ней могла она встретиться с человеческими страданиями, во всей их полноте обрушившимися на отдельную личность, вне таких категорий, как нация или страна. А кроме того, она надеялась, что в обширном пространстве «Книги Иова» наткнется на редко употребляемые слова, столь решительно произнесенные Иеремией; слова, бросившими вызов ее уровню знания английского.
В том издании, что было у нее сейчас под рукой, в различных местах она то и дело натыкалась на великолепного Иеремию; наткнувшись на него в очередной раз она решила собрать вместе и расшифровать то, что не поддалось ей с первого раза. Это были следующие слова: Froward, Collops, Assuaged, Reins, Gin, Cockle, Neesing.
