Обломок скалы, на который Даниэла то и дело натыкалась взглядом, должно быть, имел ко всему вышесказанному самое непосредственное отношение.
– Нравится? – это относилось к камню.
С набитым ртом Даниэла, не сводя глаз со сковороды и стараясь говорить внятно, кивнула:
– Очень.
Без пяти минут магистр из университета в Дурбане встал, вытирая с подбородка подливу, и, с любовью глядя на обломок горной породы на столе, сказал:
– Это и в самом деле необыкновенный камень. Сейчас я вам о нем расскажу… с самого начала…
Даниэла, вздохнув, отложила вилку и нож, подумав при этом, что в Африке, как и, похоже, в любой другой точке мира, за полученное удовольствие обязательно приходится платить.
Омлета на сковороде оставалось еще очень много.
5
– Ты у нас дома? – в изумлении воскликнул Моран, когда его отец взял трубку. – Что-нибудь случилось?
Яари деловым тоном информировал его о внезапном своем волонтерстве в роли бэбиситтера, избавив при этом от подробностей, связанных с вечерним перевозбуждением малышей.
– Но куда она в такое время пошла? Что за вечеринка?
– Я ее не спрашивал, а сама она ничего мне не сказала. Я убедился только, что она не забыла взять с собой мобильник.
– Тогда объясни, почему ты остался у нас до утра? Ты что, уснул, не будучи уверенным, что она вернется домой, или она с самого начала не собиралась возвращаться? В итоге – она вернулась?
– Стой, погоди… Не кипятись. Что с тобой? Что за мысли? Она здесь… спит… Она вернулась в полночь и упросила не уезжать на ночь глядя… а потом с необыкновенной быстротой превратила диван в кровать… я до этого не додумался…
– Тебе, похоже, впечатлила ее настойчивая попытка оправдаться?
– При чем здесь настойчивость?
– Неважно.
– Но что это «неважно» значит?
– Папа… это… забудем… это неважно. Рассказывай дальше.
Яари почувствовал глубокое разочарование сына. Оно касалось его самого, его жены и, кто знает, может быть, и его отца.
И Яари вздохнул.
– А твои дела, сынок… Что происходит? – как можно мягче спросил он.
– Мне все это уже обрыдло. Бессмысленное наказание во имя солдатского единства… от этого можно рехнуться.
Черт побери, его нервы на пределе. Да, согласен, первое время он немного обрадовался принудительному, так сказать, освобождению от мира, от Эфрат, от детей и офиса, и, что скрывать, от непрерывно требовательного отца. Было так приятно иметь возможность поутру поспать подольше, ни с кем не объясняясь…
Но, как выяснилось, это блаженство через два дня куда-то испарилось. Всю прошлую ночь он метался на своем вонючем армейском матрасе, остро ощущая всю бессмысленность происходящего, и смог занять свой мозг, только задумавшись над вопросом: куда нужно было поставить белую королеву, чтобы она не стала добычей двух слонов, направляемых безжалостной рукой бесшабашного адъютанта.
– А, – воскликнул Яари, рассмеявшись. – Значит, этот рыжий заставил тебя теперь играть с ним в шахматы?
– После того, как я выпустил из него всю душу, играя в трик-трак. А теперь…
– Секунду, секунду, Моран. А ты не хочешь сказать чего-нибудь ребятишкам? Они здесь со мной, в кухне, едят корнфлекс и смотрят на меня.
– К сожалению, нет, папа. Не сейчас. Проблемы со временем. Надеюсь, что вскоре их увижу. А теперь сделай мне одолжение, зайди в комнату Эфрат и вытащи ее из постели. Потому что если она не выедет вовремя из дома, то, даже добравшись сюда, меня не увидит. Мы намертво прикреплены к базе резервистов и часы посещений строго ограничены. Только до полудня. Скажи ей, чтобы поторопилась. Дорога не будет легкой – вот уже несколько часов дождь льет как из ведра.
– А в Тель-Авиве – настоящая весна. Никакого дождя, чистое небо. Эта страна не такая уж крошечная, как об этом любят говорить некоторые. А теперь послушай… у меня возникла идея. Что, если мы все приедем… в моей машине? С любой стороны, это будет безопаснее.
– Но хватит ли у меня терпения выдержать вас всех? После того, как ты всю ночь промучился на диване?
– Не так уж все было и плохо. В конце концов, в три часа ночи диван превратился в кровать.
Несмотря на поручение сына, Яари не рискнул взять и вот так прямо открыть дверь комнаты Эфрат. Вместо этого он постучал. И только убедившись, что красавица-невестка спит, не отзываясь, беспробудным сном, он, следуя инструкциям ее мужа, решился разбудить женщину, с места в карьер заговорив твердым безапелляционным голосом.
– Вставай, уже поздно. Мы опоздаем.
– ???
– Мы едем к Морану. Ты, я, дети – пятнадцать минут на сборы. Все…
– Ох, Амоц, милый… как хорошо ты придумал. Особенно если ты поведешь…
– Еще лучше будет, если ты немедленно встанешь на ноги.
Двое внуков не скрывали радости от того, что их повезет не Эфрат, а дедушка, ведь у него такая большая машина… а потому они без обычных пререканий оделись в то, что сказала мать, и, похожие на двух маленьких медвежат, облачившись в теплые куртки, бросились перетаскивать специальные детские сидения из одной машины в другую, попутно объясняя и показывая, как надо пользоваться привязными ремнями, такими же, как в самолете. А Эфрат тем временем доказала, что когда она хочет, может все сделать быстро и хорошо, даже поднявшись в такую рань. Она наготовила сэндвичей, нашинковав овощей и положив по ложке хумуса внутрь пит, выдавила и перелила в бутылки свежий апельсиновый сок и добавила ко всей этой провизии несколько бутылок «шоко» – шоколадного цвета напитка, который дети могли пить с утра до вечера. И когда они спустились к машине, она гордо шествовала впереди своего семейства с огромной сумкой-холодильником в руках, бледная, без макияжа, в потертых джинсах и военном, словно побывавшем в сражениях, дождевике, долженствовавшем, по-видимому, скрыть все достоинства ее фигуры. Яари вдруг пришло в голову, что таким образом она наказывала его, наводя на мысль, что готова хоть сейчас отправиться за решетку к своему мужу. К его сыну.
Вот так.
Даже в ранний субботний час приморское шоссе было набито битком. И, вероятно, никто не мог бы с допустимой точностью сказать, в чем тут дело – дети ли заставили своих родителей нервничать за рулем автомашин, или родители искупали вечную свою вину перед детьми, не давая им отоспаться как следует в этот праздничный день, или все отправились в поисках наиболее выгодного шоппинга и объявленных необыкновенных скидок. Но северный свирепый ветер, о котором упоминал Моран, усилился, получив поддержку с востока, и набрасываясь на машину с такой силой, что Яари, не расслабляясь, приходилось удерживать руль обеими руками. Поскольку в машине отсутствовал проигрыватель, который мог бы отвлечь внимание детей популярными детскими израильскими песенками, Эфрат попробовала развлечь их игрой в оппозиции, и Яари подумал, что именно подобное качество с наибольшей полнотой характеризует его невестку. Очень быстро и уверенно расправлялась она с именами существительными и прилагательными, не сомневаясь, похоже, что каждое слово имеет свой антоним, который ее дети обязаны знать.
