Карта эта тут же была развернута перед гостьей так, чтобы свет очага позволял разглядеть мельчайшие детали, затем он повернулся к женщине, которая, как минимум, была на два десятка лет старше него и сказал: «Я готов объяснить вам, мадам, все, что поддается объяснению, но с одним условием – я сделаю это не раньше, чем вы закончите свой ужин».
Научной составляющей лекции предшествовало политическое предисловие, звучавшее как полноценный пролог: профессор Кукириза начал с осуждения все возрастающих жестокостей, происходящих в Африке, которые при полном равнодушии ведущих стран мира наносят такой ущерб ее репутации, лишая тем самым миллионы людей надежды на лучшее будущее. Острый недостаток продовольствия, вечная угроза голода, болезни, в том числе и малоизученные, но более всего жестокие конфликты и этнические войны приводят к ощущению безнадежности и отчаяния. Конечно, никто, взыскующий правды, не станет отрицать, что во времена колониальной зависимости уровень голода, болезней и убийств на континенте был, несмотря на всю горечь подобного признания, ниже, чем после обретения независимости. Хуже всего то, что пренебрежительное отношение к Африке со стороны первого, второго и даже третьего мира, как к чему-то последнего сорта, было усвоено и утвердилось в глубине самосознания и в самой душе африканцев, депрессия грозила лишить их свойственной им радости жизни. Вот почему эта группа ученых решила преодолеть границы племенного и национального соперничества и попытаться поднять статус Африки в глазах настоящих, независимых исследователей. Без помощи суперсовременных великолепных лабораторий и сверхсложной техники, за счет самых простых, но, главное, недорогих инструментов и орудий, они принялись раскапывать и зондировать землю в поисках источника всей человеческой цивилизации, устанавливая эволюционную связь между шимпанзе и Homo sapiens, чтобы вернуть Африке ее место на карте мира в качестве колыбели человечества.
Никто не спорит – предки современных людей, доисторические гуманоиды, найдены были в различное время в самых различных местах планеты, но существует общепризнанный консенсус научного сообщества: современный человек по преимуществу произошел от больших африканских человекообразных обезьян. Случилось это, когда шимпанзе выделились в так называемых Australopithecus afarensis, которых дальнейшая эволюция, через многочисленные остановки, мутации и наследование случайно приобретенных и переданных привычек от одного поколения к другому, привела к современному «человеку разумному»…
Антрополог из Уганды был красноречив – не в последнюю очередь под воздействием устремленного на него взгляда элегантной белой женщины, которую трудно было вот так просто взять и вернуть к большим африканским человекообразным обезьянам. На его тарелке, равно как и на тарелке гостьи, остывала, еще пятнадцать минут назад обжигающе-горячая, пища. Антрополог из Уганды, вызывая зависть коллег, все глубже погружался в историю и предысторию, приближаясь к началу времен, тактично задевая некоторые положения теории Большого взрыва. На многих тарелках уже почти ничего не было, и представитель Танзании предложил Даниэле подогреть ее ужин прямо на камнях. Ему понадобилось употребить весь свой научный и, скажем прямо, человеческий и административный авторитет, чтобы угандиец остановился.
– На первое время сказанного достаточно, – вежливо воспользовался танзаниец секундной паузой в речи ученого коллеги из Уганды. – Если, – воззвал он к начавшему уже позевывать, а то и подремывать научному сообществу, – если, друзья, мы хотим, чтобы очаровательная наша гостья запомнила не только окаменелые кости наших предков, которые мы в любую минуту и с радостью готовы ей показать, но и всю нашу встречу, я от вашего имени приглашаю ее посетить нас еще раз. В любое время. А сейчас мы должны с грустью отпустить ее и пожелать ей доброй ночи и крепкого безмятежного сна.
Возражений не последовало. Остывшая пища уже была счищена с тарелок и нашла свое место в большом баке для отходов. И Даниэле волей-неволей осталось решить последний вопрос: каким – крепким или безмятежным (и где именно среди десятков здоровых и молодых африканцев) – будет ее сон. Вопрос ее элегантно скрывал в себе другой:
– Вот здесь, – сказала Даниэла, – я вижу замечательный отряд передового научного сообщества. Я поражена и тронута тем, что увидела и услышала. Но есть нечто – и на это нечто нет ответа: почему среди ваших коллег я не увидела ни одной женщины? Почему их нет среди вас?
И услышала едва ли не хором прозвучавший ответ:
– Они есть! Они есть среди нас! Она здесь, неподалеку.
– Она тоже ученый или…
– Она блестящий ученый, – уверил Даниэлу проснувшийся мужской хор. – Настоящая звезда. Палеонтолог из Аравии. Пойдем и встретимся с ней.
И они повели ее к палатке, служившей изолятором, в которой Сиджиин Куанг сидела возле раскладушки, на которой лежала худая девушка. Ее представили Даниэле как Зохруаль-Укби, арабку из Северной Африки. Она улыбнулась, преодолевая боль, внезапно нагрянувшим посетителям и протянула Даниэле горячую от лихорадки руку.
17
Офис был темен и заперт на ключ. Открыв дверь, он не увидел ничего – лишь густой аромат трубочного табака все еще плавал в воздухе, заполняя опустевший холл. Он зажег свет – везде и повсюду, – но обнаружил лишь то, что ни один из служащих и не подумал вернуться к работе после перерыва.
Это уже что-то новенькое, – проворчал Яари про себя, но тут же вспомнил о давно минувших днях и о своем эксперименте с обращением к социальному сознанию работников. Похоже, на этом участке фронта все осталось без перемен. Подумав, он решил более не углубляться в такие бездны, как совесть наемного сотрудника, вынужденного делать выбор между личной свободой и потерями производственного процесса, – пусть каждый сам угадает, кто в таком выборе окажется победителем. Яари достал мобильник в надежде получить сообщение, которое могло бы порадовать его известиями о состоянии дел у жены или сына. Но сын… у него сразу же отобрали мобильник, а разговор с Дар-эс-Саламом должен был состояться только завтра.
Офис, как уже упоминалось, был расположен в тихом правительственном здании в самом центре Тель-Авива. Сейчас все уличные фонари были включены, и приятный безветренный вечер наполняла громкая безостановочная болтовня прохожих, проникавшая сквозь окна. Это был вечер Хануки – праздника, который с детства любили все. Будь Даниэла здесь, они сходили бы в кино в одном из гигантских супермаркетов или были бы приглашены в гости к кому-нибудь из друзей. На мгновение у него мелькнула мысль позвонить отцу, но он решил все-таки этого не делать – у обоих разговор занял бы слишком много времени. Да и обслуживавших старика филиппинцев незачем было выдергивать лишний раз из привычной среды – они и так были связаны по рукам и ногам своими обязанностями.
Будь рядом с ним сын, ему было бы намного легче переносить отсутствие жены. Он выключил в офисе свет и уже взялся за ключи от входной двери, когда требовательная мелодия находившегося в кармане мобильника напомнила ему, что жизнь на земле еще продолжается. Это был зов, на который нельзя было не отозваться. И Яари откликнулся, хотя из-за полной темноты не сумел сразу определить номер входящего звонка. Разумеется, первое, что пришло ему в голову – это сын, не находящий себе места на базе. Моран…
