– Да, – сказал он, вздрогнув от внезапной боли. – Дружественный огонь… да … кто, черт побери, заразил нас всех этим отвратительным понятием… этим выражением. Ты знаешь, кто первым употребил его?
– Нет.
– А догадайся.
– Понятия не имею.
– Твой любимчик…
– Моран? Нет. Только не вздумай сказать мне, что Амоц…
– Это еще почему? Да, именно Амоц. В Иерусалиме. Дома. В министерстве иностранных дел, когда армейский офицер вместе с врачом появились у меня в офисе. И это Амоц привел их, потому что, когда Эяль заполнял армейские анкеты перед прохождением курса молодого бойца, он внес в список тебя и Амоца, как лиц, которых следует известить о случившимся несчастном случае. В армии понимали, что невозможно утаить тот факт, что солдат был убит огнем собственных войск, поскольку известие об этом уже просочились на страницы наших газет. Так вот – я находился там, когда это известие отравленным копьем пронзило мне сердце. А ты как думаешь… Услышать, как этот ангел смерти в военной форме извещает меня о том, что огонь вели наши солдаты… Он сам весь дрожал, пытаясь убедить меня, что все произошло «в пылу сражения», как если бы это и в самом деле было сражение, а не простое убийство собственного солдата, ошибочно идентифицированного, как «противник». На его месте мог оказаться любой другой, к примеру «твой» Амоц, «мой» Амоц, «наш» Амоц, прибывший из Тель-Авива с сообщением о происшедшим, этаким вестником несчастья, способным дать необходимые объяснения на случай, если я чего-то не пойму. А, может быть, для того, чтобы просто помочь утешить меня, ослабить веревку, сдавившую мне шею… Потому что… потому что… быть убитым своими – это в сотню раз тяжелее, чем пасть от вражеского огня… А потом он сжал мне руку, крепко обнял и сказал: «Ирми… то, что они имеют в виду, называется «дружественный огонь»».
– И это все сказал Амоц? – прошептала она.
– Да, Амоц. И не только тогда, но еще и много раз после этого. Он так часто повторял это ничего не объясняющее, отвратительное выражение, что я готов был разорвать его на куски… Но потом, внезапно, среди шока и ярости, я понял еще нечто: внутри этого глупого оксюморона, этого «дружественного огня», находилось что-то еще, нечто вроде маленькой вспышки света, которая поможет мне найти дорогу через охватывающий меня мрак, более того – поможет всем нам с достоинством перенести нашу потерю и нашу боль. И с этой минуты я полюбил это выражение и начал употреблять его уместно и неуместно, приучая к нему других. Взять хотя бы тебя, малышка, стоило тебе оказаться в этой убогой хибаре в африканской глуши, и совершенно естественно у тебя вырвалось – «дружественный огонь». Разве я неправ?
9
Министерство обороны находилось так близко от офиса Яари, что он мог бы дойти до него, прогуливаясь. Но бурлящая река взрослых с детьми, безостановочно вращавшаяся плотной толпой возле тель-авивского культурного центра, препятствовала любой подобной попытке. Яари унаследовал разрешение Службы безопасности на упрощенный проход на территорию министерства от отца, который в свое время работал на оборонное ведомство, и его посещение этого, надежно охраняемое вооруженной командной здания, как всегда, прошло гладко и без ненужных досмотров.
Несколько лет тому назад здесь была проведена перестройка устаревшей структуры: добавились новые этажи, потребовавшие изменения планировки. Фирма Яари спроектировала большую часть лифтов в новом крыле, и ему много раз доводилось принимать участие в разнообразных мероприятиях строительного департамента, возражавшего против его дорогостоящих предложений, так что он сразу обратил внимание на перемены, заметные невооруженным взглядом: количество работающих ощутимо сократилось, компьютеры не работают, помещения опустели, в приемных – в том числе в той, где должна была состояться встреча, – не было никаких признаков жизни. Что происходит? Он задал этот вопрос бессменно проработавшей много лет секретарше, поистине ветерану всех войн. В чем дело? И есть ли в министерстве кто-нибудь, кроме нее? Или дела министерства обороны настолько пошли в гору, что оно в связи в ханукой разрешило освободить от работы на все время праздников всех своих сотрудников?
– А почему бы и нет, – ответила секретарша, удивленная в свою очередь тем, что Яари, похоже, не было известно решение высокого начальства в ознаменование хануки поступить именно так или почти так – начальство, распорядилось организовать в культурном центре грандиозное празднество для сотрудников и их детей. Она особенно удивилась, потому что его, Яари, сын Моран лично от нее получил приглашение для сотрудников фирмы Яари.
– А он не потрудился даже упомянуть мне об этом. Более того – и моя невестка, похоже, не в курсе. К сожалению, сегодня он уже ничего исправить не может… Резервистский сбор… И, выходит, что двое моих внуков не увидят представление…
– Сколько им лет?
– Малышу – год, а девочке – пять.
– Тогда ничего страшного. Мои внуки были в прошлом году такого же возраста, и они только промучились, участвуя во всей этой ерунде.
– Откуда вы знаете, что представление будет таким же?
– А что нового могут предложить бедные безработные артисты, которым часто нечем заплатить за жилье?
– Значит, во всем министерстве нет никого, с кем можно было бы сейчас встретиться?
– Почему никого? У нас теперь появился новый помощник министра. Она здесь.
– Здесь? А что, у нее нет детей?
– Детей? Нет. Одиночка. Принципиально. Сходите и взгляните сами.
Помощник министра оказалась строительным инженером со степенью доктора. Ей было лет пятьдесят или около того, выглядела она доброжелательной, подтянутой. Яари она приветствовала с энтузиазмом и тут же нашла его файл, на котором красным маркером было выведено одно только слово – «секретно».
– Речь пойдет о пятом лифте, – с места в карьер начал Яари. – О том самом, который так внезапно возник после того, как проект планировки был закончен и утвержден. Скажите мне честно – он и впрямь необходим?
Помощник министра внимательно проглядела файл и сказала, улыбнувшись: «Что я могу сделать? Мы тоже получаем приказы. Так уж получилось, что тем, наверху, захотелось иметь дополнительный лифт, абсолютно независимый, который будет идти с верхнего этажа до подземного гаража, не останавливаясь для того, чтобы кого-нибудь подхватить. Но это еще не все. Помимо внутреннего телефона, они желают иметь линию международной коммуникации с экраном, видеосвязью и с выходом в любую точку внешнего мира, но абсолютно защищенную от… от всего и всех. Вот такой они хотят лифт. Такой, какого нигде в мире нет. Ну, как вам?»
– Интересно, – сказал Яари, – даже очень. Если это все, что они хотят, мы готовы иметь с ними дело. Но я надеюсь, вы принимаете в расчет, что выполнение подобного требования связано с тотальной переделкой всей системы лифтов – равно как и лифтовых шахт… А это повлечет за собой немалые расходы.
– Перепланировка, естественно, всегда это влечет, – согласилась помощница министра обороны. – Что же до увеличения расходов, раскрою вам секрет: мы уже давно выдоили бюджет министерства по части строительства, выжали все, что могли, до последнего пенни.
