В лифте, опустившемся на нижнюю площадку гаража, все звуки обретали максимальную мощность, и полудетское лицо эксперта удовлетворенно просветлело. Они поднялись на уровень вестибюля, где ночной вахтер отправился с ними к квартире мистера Кидрона, расположенной на двадцать восьмом этаже. Буквы, нанесенные черным фломастером и обведенные толстой черной линией, были четко видны; на первый, невнимательный взгляд они напоминали формальные объявления о смерти, но на деле оказывались простыми объявлениями, гласившими, что «между двумя и четырьмя часами сегодня ночью все лифты будут остановлены по техническим причинам, связанным с проблемами ветра».
Дверь с табличкой «Семья Кидрон» была распахнута настежь и квартира освещена на всю глубину. На обеденном столе разложены были наскоро приготовленные закуски, стояли термосы с горячим кофе. Готлиб, прибывший чуть ранее, в сопровождении техника по ремонту, непринужденно раскинулся на диване, энергично что-то дожевывая, но успевая в тоже время расспрашивать о семейных делах хозяйку квартиры, пухлую нервную даму, всю в черном, сверкавшую одной лишь драгоценностью – элегантным золотым ожерельем. Муж ее, тоже одетый в строгий деловой костюм и при галстуке, выглядел так, потому что, по его словам, с минуты на минуту ждал представителей строительной фирмы, которые опаздывали.
– Представители? – в совершенном изумлении только и мог выдавить из себя Яари. – Вы хотите сказать, что в середине ночи они собрались отправить к нам больше одного человека?
– Именно так. И оба они – инженер и адвокат – скоро уже сюда прибудут. Ибо в наше время только совсем не уважающая себя фирма послала бы на подобные исследования специалиста без сопровождения поверенного в делах, несмотря на то, что плата за подобные ночные услуги адвокатов в последнее время выросла до небес.
Яари представился пришедшему с Готлибом специалисту-ремонтнику.
– Рафи, – шепотом сообщил тот свое имя, глядя себе под ноги с довольно безрадостным видом. Это был крепко сложенный мужчина лет пятидесяти, выглядевший довольно замкнутым и отрешенным. Он устроился на балконе, поставив ящик с инструментами возле ног; большую кружку с кофе он крепко держал в обеих руках.
Ничего похожего хоть на какие-то теплые отношения между Готлибом и его приемной дочерью не заподозрил бы никакой психолог. Маленькая женщина откровенно сторонилась отчима. Она налила кофе, набрала горку печенья и принесла все это молчаливому ремонтнику. Словно ничего не замечая, Готлиб сообщил Яари, что работа, которую он делает для его отца, будет завершена к завтрашнему утру. Но тот должен всю ночь молиться, чтобы этот чертов поршень, вернувшись в Иерусалим, заработал.
– Если это случится, – добавил он, – я поверю, что чудеса Господни еще возможны.
– А я скажу вот что, – холодно отозвался Яари, – если эта штука вообще не заработает, это не будет означать конца света. Поверь мне, подобное самодурство моего папочки когда-нибудь меня прикончит. Он просто старый тиран.
– Это твой-то отец тиран? И ты еще на него жалуешься? Мне, которого ты своей тиранией заставил вылезти посреди ночи из теплой постели, чтобы принять участие во всем этом балагане? Но я, как видишь, ни на кого не жалуюсь.
– Ну, уж для тебя, дядюшка Готлиб, нет ничего плохого даже в полночь сделать что-либо, чтобы очистить свою совесть от проклятий и обвинений в безответственности.
– Меня? Обвинить? А кто, если не я, привел с собою специалистку по звукам и лучшего в городе ремонтника. Ты даже понятия не имеешь, во сколько обойдется мне их работа в ночную смену.
– Ну, уж это совсем мимо цели. Спроси сам – разве плохо мы позаботились о твоей юной леди?
Но «юная леди», внимательно наблюдавшая за перепалкой, которая в ином случае вполне могла бы заслужить название дискуссии, раскрыла рот лишь для того, чтобы сказать:
– Оставь его, Готлиб. Мне не нужна никакая оплата. Я рада возможности увидеть и услышать тех, о ком ты так любишь рассказывать.
– Отца или сына?
– И отца, и сына. Обоих.
– Ну, хватит, – кисло закончил разговор Готлиб. – Знаю я их… Оба считают меня скрягой. Жмотом. Но никто не задумывается, сколько тысяч приходится платить мне в страховые компании в случае потери трудоспособности… Я даже не заикаюсь о несчастных случаях. На моей фабрике есть несколько штучек, которые в секунду могут человека располовинить – и что тогда? Кто и сколько заплатит тогда, чтобы сшить их вместе? Заплатить должен буду я. Из собственного кармана.
– Готлиб, дружище… Но здесь-то у нас нет никаких «штучек». Нам, по сути, не придется ничего делать.
– Разумеется. Ты, как всегда, прав. Ничего. Разве только просмотреть шахту лифта высотой в тридцать этажей.
Яари уже устал от мелочной перебранки. Ему хотелось закончить всю эту, не относящуюся к делу пустую болтовню. И поскольку хозяин квартиры в этот момент отвечал на телефонный звонок все еще задерживающихся где-то представителей, он попросил хозяйку дома разрешения пройти сквозь все помещения и посмотреть, нет ли в стенах комнат и помещений каких-либо щелей.
– Следуйте за мной, – сказала нервничавшая женщина и для начала провела его через супружескую спальню, чья девственная нетронутость предательски выдавала, что по крайней мере этой ночью никто не посягал на ее невинность.
Маленькая терраса фасадом выходила на юго-восточную часть города, и Яари после некоторых колебаний позволил себе выйти из комнаты, чтобы окинуть взглядом ту перспективу, которой шесть дней тому назад наслаждался, стоя на крошечном балкончике Башни Пинскера. Тогда, в далеком уже для него прошлом, небо было покрыто тучами; сейчас же колючие вспышки огней взрывались в ночи. Между небоскребами Нижнего города маячили гиганты проекта Авриели и гордой Башни Бриллиантовой биржи, сверкая своими многоцветными рекламами; на самой большой из них коротко подстриженные длинноногие красавицы умоляли вас выбросить старую (и купить новую) одежду, сменив при этом стиральную машину и все что можно еще, – и все это между сообщениями о грозящей всему миру иранской атомной программе.
Пухловатая и тихая миссис Кидрон, стоя с ним рядом, нежно поглаживала свое золотое ожерелье, не спуская глаз с пассажирского лайнера, который, вздрагивая посадочными огнями, начал плавно опускаться над городом. Яари посмотрел на часы. До прибытия Даниэлы оставалось еще шестнадцать часов, если только какой-нибудь хищник не сожрет ее билет вместе с паспортом, или какой-нибудь администратор не изменит авиационных правил.
– Ваш сын… солдат… – бормотал он, запинаясь и точно так же, как стоявшая рядом женщина, не отрывая глаз от сильно уже снизившегося самолета, – успел ли он узнать о вашем новом жилище?
– Нет. Его убили за два месяца до того, как мы решили сюда перебраться. Мы хотели даже отменить нашу покупку, но было уже слишком поздно.
– Зачем отменять? Разве не было бы много проще переехать на новое место?
– Так мы и собирались поступить. Но наступила осень, потом началась эта история с ветром… И это только усилило нашу депрессию.
