Рейган пристально на нее смотрит.
– Конечно.
Телефон пищит. Женщина достает его и корчит гримасу. Рейган понимает, что это улыбка.
– Хорошие новости. Ваша клиентка здесь. Келли очень беспокоилась о тебе.
Рейган слишком не доверяет себе, чтобы заговорить.
Дверь распахивается.
– О боже, Рейган. Я так волновалась!
Келли обнимает ее, прижимаясь к Рейган с фальшивым облегчением, с фальшивой любовью, и от запаха ее духов Рейган тошнит.
– Как дела? – спрашивает Келли, отступая назад, чтобы лучше видеть лицо Рейган.
Лжеклиентка хмурит лоб, намекая на беспокойство, и так яростно сжимает свои дрожащие руки, что костяшки пальцев светлеют. Всплеск холодного страха накрывает Рейган. Она могла бы поклясться: такое подделать нельзя, но знает, что все это фальшь.
Кто эта женщина? С чем они столкнулись? Что они с Лайзой сделали с Джейн?
Словно повинуясь какому-то внутреннему импульсу, Келли делает быстрый шаг к Рейган. Еще одно объятие, более крепкое, чем первое.
– Не тревожься. Теперь ты в порядке. Ты в порядке.
Рейган закрывает глаза, стараясь не чувствовать, как ладонь Келли гладит ее по спине, и не ощущать тепло щеки, прильнувшей к ее волосам. Она знает, что слишком напряжена и словно излучает настороженность. Рейган заставляет себя расслабиться. Таяние ледника. Наступление весны.
– О, дорогая, – бормочет Келли.
Интимность ее голоса просто непозволительна.
– Я рада, что ты чувствуешь себя лучше, – говорит Келли через некоторое время, придвигает стул поближе к кровати и кладет свою ладонь на руку Рейган. Как жест любви. Или как подтверждение права собственности. – Мне сказали, это, вероятно, было какое-то пищевое отравление. – Рейган делает глоток воды. Потом еще один. – Наверное, тебе было страшно. – Рейган не отвечает. – Но ты здесь и идешь на поправку. И мой ребенок в порядке. Вот что важно. Ты и мой ребенок в порядке.
С этими словами Келли сжимает руку Рейган.
Мой ребенок.
Чей ребенок?
И где Джейн?
– Твою подругу Джейн, – начинает Келли, словно отвечая на мысли Рейган, – все еще не нашли. Бедняжка, верно, тоже напугана.
Рейган крепче сжимает стакан и пытается говорить небрежно:
– Кто-нибудь знает, где она?
– О, не волнуйся. Ее найдут, – отвечает Келли. – По ее следу идет вся служба охраны. А теперь, вероятно, и полиция тоже. Или ФБР? Я думаю, похищение ребенка считается федеральным преступлением. Хотя Джейн не похожа на человека, способного причинить вред ребенку.
– Конечно, нет! – выпаливает Рейган. – Джейн и мухи не обидит…
– Но зачем тогда убегать? Она должна знать, что ее клиентка будет жутко волноваться.
Рейган подыскивает слова. Ей нужны подходящие и в правильной комбинации. И ей нужна «Келли», чтобы понять. Поговорить за них обеих с госпожой Ю.
– …вот какова Джейн, – настойчиво продолжает Рейган, беря Келли за руку. – Она очень беспокоится о своем ребенке. Вы знаете, что Джейн тоже мать?
– Ты думаешь, она отправилась искать свою дочь?
– Я… я не знаю, – медленно отвечает Рейган.
Как Келли узнала, что у Джейн девочка?
– Я знаю, что вы близки. Если бы тебе нужно было угадать… Как ты думаешь, куда бы она пошла?
Келли рассматривает ткань своей куртки и ведет себя так, будто ей все равно, ответит Рейган или нет. Но ей не все равно. Она буквально вибрирует от внимания, словно усики насекомого.
– Я думаю, Джейн сама не совсем ясно себе представляет, куда идти. Видите ли, она так давно не видела свою дочь и так беспокоится о ней. Амалия очень больна, – осторожно говорит Рейган.
Это хорошая мысль, представить дело так, словно Джейн не в себе. Гормональная нестабильность, стресс на позднем сроке беременности, страх за своего ребенка.
Будет ли этого достаточно, чтобы ее спасти?
– Что за болезнь? – спрашивает Келли.
– Ушная инфекция. Опять. Знаете, иногда она может дать осложнения на мозг. – Рейган демонстрирует уверенность, которой на самом деле не чувствует. – Вы должны понять, как подобная постоянная тревога за здоровье ребенка может сводить с ума. Ведь вы тоже мать.
Рейган бросает взгляд на Келли, и та отводит глаза. Впрочем, всего на секунду, а затем она снова в образе и встречает взгляд Рейган с невозмутимостью и теплотой.
– Конечно. Конечно, я понимаю.
– Так что она не может мыслить ясно, трезво и здраво, – продолжает Рейган с большей уверенностью. – Может быть, у нее тоже пищевое отравление. Как у меня. Вероятно, ей стало плохо где-то рядом с театром. Местность прочесали?
Келли поджимает губы, глядя на Рейган так, словно видит в ней что-то новое.
– Да.
– Кто знает, вдруг она вышла на улицу, чтобы прогуляться и подышать воздухом, потому что ее тошнило? А потом ее начало рвать, как и меня. Кто-то мог пригласить ее в дом и помочь, ведь она беременна. Я уверена, она скоро появится, – оживленно тараторит Рейган. – Как жаль, что вмешалась полиция. К чему привлекать лишнее внимание и раздувать интерес публики к этому делу?
Улыбка Келли меркнет.
– Я на твоей стороне, Рейган. Разве ты этого не видишь?
Не пошла бы ты, Келли.
– Я на твоей стороне, – повторяет она. – И на стороне Джейн, ведь она твоя подруга, а значит, и моя. Я только хочу помочь.
Значит, нас двое, думает Рейган, но ничего не говорит и внезапно чувствует себя обессилевшей. А еще ей становится грустно. Ее печаль настолько безгранична, что кажется, будто она в ней тонет. Ей грустно и за Джейн, и за Амалию, и за Аню, и за Тасю, и за Сегундину, и за двоюродную сестру Джейн, и за ее детей, и за маму, бедную маму со стертой памятью, такую одинокую.
Потому что ничего не изменится.
Рейган чувствует, как ее глаза увлажняются, и хватает кувшин, стоящий на столе рядом с ней, бормоча, что ей хочется пить. Но он тяжелый, и она проливает на себя воду, пытаясь наполнить полупустой стакан.
Келли вскакивает и вытирает живот Рейган бумажной салфеткой. Словно из ниоткуда появляется женщина с суровыми глазами, неся полотенце и чистый больничный халат.
– Я в порядке, – протестует Рейган, но женщина ее игнорирует и выдергивает пояс, державший полы халата Рейган запахнутыми.
Желая прикрыться, Рейган быстро скрещивает руки на груди, но женщина разводит их, просовывает в рукава нового халата и завязывает узлом кушак, словно Рейган ребенок.
Келли вздыхает.
– Я хочу, чтобы ты позволила помочь. Тебе и Джейн. Особенно Джейн. Ты-то приземлишься на ноги. А вот она… У нее не будет второго шанса. Это для нее не игра.
