Она стоит передо мной, раскрыв глаза шире, чем могла бы девочка, глядящая на первое в своей жизни повешение.
– Ты чуть не убила меня, – говорит она, пялясь на камень в моей руке.
– Что ты тут делаешь? – Я обшариваю глазами лес за ее спиной. – Зачем ты подкралась ко мне?
– Я… я просто хотела помочь. – Она смотрит на мочу на своем ботинке.
– Давай выстираем твое белье. – И я веду ее к источнику.
– Положи все сюда, – говорю я, показывая ей сетку для стирки, которую я поместила в озерцо.
Она снимает панталоны и опускает их в воду.
– Ты сделала сетку для стирки из своего покрывала? – Она фыркает.
– По-моему, оно пришлось кстати.
– Прости, что пошла за тобой. Просто…
– Так даже лучше, – говорю я, щупая берестяную трубу. – Ты должна научиться заботиться о себе… и об остальных… мало ли что.
– Что ты имеешь в виду?
Я хочу промолчать, но не могу лгать Герти. Однако, стоит мне подумать о том, что нужно сказать, и глаза наполняются слезами.
– Я не знаю, что именно с тобой произошло, – начинает она вместо меня, – но кое-что мне все же известно…
Я плотнее запахиваюсь в плащ.
– Мне известно о парне с холодными руками и горячим сердцем, – добавляет она.
– Ты это слышала? – шепчу я.
Она кивает.
– Райкер… – говорю я, проводя рукой по глубоким шрамам на плече.
Герти страшно пугается:
– Он что…
– Нет. Он спас меня… вылечил. – Мой подбородок дрожит. – Он хотел сбежать вместе со мной. Чтобы мы вместе начали новую жизнь.
– Тогда зачем же ты вернулась? – Она хмурит брови.
– Мой долг перед семьей…
– Теперь все изменилось. – Она берет меня за руки. – Ты должна это понимать.
– Я не могу сбежать с ним, – говорю я, взбираясь на склон, пытаясь убежать от ее слов.
– Твое время на исходе, – молвит она.
Я останавливаюсь, страх парализует тело. Именно это сказала девушка из моего сна перед тем, как я встретила Райкера на льду озера.
– Если ты беспокоишься за младших сестер, – заверяет она, – то я могла бы встать на их защиту.
– Чтобы тебя тоже изгнали в предместье?
– Такая участь не хуже, чем брак с Хрычом Фэллоу. Для твоих сестер могут сделать исключение… особенно, если во главе совета встанет Майкл.
Майкл. Я так давно не думала о нем, что с трудом могу вспомнить его лицо. Оно как портрет, оставленный под дождем.
Дойдя до вершины холма, Герти ахает, глядя на кости:
– Стало быть, это правда.
Я подхожу ближе к ней.
– Вчера она лежала на правом боку, поджав ноги к груди.
– А сегодня лежит на спине? – Герти часто моргает. – Ты хочешь сказать, что ее призрак реален?
– Надеюсь, что да. – Я внимательно смотрю на ленту, полощущуюся на ветру.
– Как ты можешь такое говорить?
– Просто другие объяснения происходящего куда хуже.
– Тирни, ты пугаешь меня. – Герти пятится. – Что может быть хуже, чем мстительный призрак?
– Мстительный беззаконник, – шепчу я. – Андерс. – Мне становится не по себе от одного звука его имени. – Он застукал меня с Райкером и пригрозил, что убьет нас обоих, если я не вернусь в становье.
– А Райкер об этом знает?..
– Нет. Нет. – Я крепко сжимаю ее руку. Я не выдержу, если она скажет еще хоть одно слово.
– Но ведь существует проклятье…
– Никакого проклятья нет, – говорю я, вспоминая про склянку в аптеке. – Все дело в оспе. В прошлом году Андерс заразился ею, но выжил и теперь уверен, что проклятье ему не грозит. Он сказал, что придет за мной, если я не выполню его указаний.
– Но ты же выполнила их? – Она задыхается от ужаса.
Я морщусь.
– О, Тирни. – Она нервно ходит взад-вперед, взад-вперед. – Но ведь это все равно не объясняет вот это. – Она кивком указывает на останки.
Я сглатываю.
– Андерс любит возиться с костями.
– В каком смысле?
– Он делает из них всякие штуки… ветроловки…
– Тирни! – Герти повышает голос. – Выходит, что в становье был беззаконник… мы должны сказать об этом остальным… предостеречь.
– Нет, – в панике бормочу я. – Еще не время. Надо подождать, пока я не уверюсь в этом сама.
– По-моему, все и так ясно.
– Сегодня я останусь здесь на ночь, прямо на вершине холма. – Я показываю ей веревочную сбрую. – Я хочу увидеть его собственными глазами.
– Хорошо. Тогда я останусь с тобой.
– Нет, ты не можешь этого сделать.
– Еще как могу. Теперь это и мое дело.
– Это не игра. – Я хватаю ее за плечи. – Ты не знаешь, что они из себя представляют… что они делают с такими, как мы. – Она бледнеет, и я ослабляю хватку. – К тому же мне нужно, чтобы с девушками остался кто-то, кто может о них позаботиться. Если со мной что-то случится… Я не знаю, как закончить эту мысль, но Герти приходит на помощь.
– Хорошо. Но у меня есть два условия.
– Какие?
– Когда ты вернешься, тебе надо будет сказать им правду.
Я открываю рот, чтобы возразить, но она не дает мне сказать.
– Никаких возражений.
– Ладно, – нехотя соглашаюсь я.
– А потом, – говорит она, и глаза ее наполняются слезами, – ты должна будешь вернуться к нему. И не спорь. Ты позаботилась обо мне. Теперь позволь позаботиться о тебе.
Я киваю, потому что готова на все, лишь бы она замолчала.
* * *
Остаток дня мы проводим на холме. Я показываю ей огород, рассказываю про семена, которые Джун зашила в подкладку плаща, про то, как их унес оползень, и о чуде, которое я увидела, когда вернулась сюда.
Мы съедаем последний летний помидор и долго болтаем. На время я забываю о тех ужасах, которые мы пережили, но, когда солнце начинает заходить за горизонт и я отсылаю Герти обратно, мне вспоминается всё. В том-то и беда – когда ты впускаешь куда-то свет, а потом его у тебя забирают, кажется, что стало еще темнее, чем было прежде.
Глава 71
Когда всходит луна, я надеваю веревочную сбрую и опускаюсь с вершины холма, так чтобы меня не было видно. Я выбираю точку, с которой можно следить за костями. Мне тяжело долго оставаться неподвижной, но так я хотя бы повернута к берегу спиной и не вижу конька крыши хижины Райкера, который, как мне кажется, можно разглядеть среди листвы. Даже просто от этой мысли мое сердце рвется на части. Я понимаю, что Герти права, но сначала нужно покончить с этим делом.
