– Возможно, он сказал правду. Возможно, он правда хочет тебе помочь. – Райкер ворошит поленья кочергой. – Судя по твоим словам, он мог в любую минуту рассказать округу о твоих снах, но вместо этого предпочел молчать. Похоже, он порядочный человек.
Я завязываю на косе бант и сердито смотрю на него.
– На чьей ты стороне?
– На своей. – Он смотрит мне в глаза. – Всегда на своей стороне. – Райкер снова поворачивается к очагу, но я чувствую – сейчас он думает отнюдь не об огне.
– Быть может, ты сможешь что-то изменить. Сможешь помочь женщинам предместья. Как та узурпаторша.
– Стало быть, тебе известно и об узурпаторше? – Я быстро вылезаю из ванны, вытираюсь и надеваю сорочку. – Ты ее видел? – Я тоже сажусь возле потухающего очага.
– Нет. – Он внимательно смотрит на меня. – Но я слышал, что женщины встречаются с ней на границе округа, на тайной поляне. Они встают в круг и, держась за руки, разговаривают до поздней ночи.
– А кто тебе это рассказал?
Он подставляет ладонь и ловит каплю воды, стекающей с кончика моей косы.
– Рашель… – говорит он, глядя на меня из-под темных ресниц. – Одна девушка, которую я знаю.
– Ах, вот что, – произношу я с куда большей досадой, чем мне бы хотелось. – Она твоя… у тебя есть кто-то… там, в ваших местах? – запинаясь, спрашиваю я.
Он смотрит на меня с любопытством.
– Мы охотники. Кочевники. Нам нельзя привязываться к женщинам… распространять наше семя. Плодить незаконнорожденных.
Я невольно смотрю на его штаны.
– Стало быть, ты как стражники?
– Нет. – Он неловко ерзает. – Я… я остался таким же, каким родился на свет.
– Значит, ты никогда…
– Да нет, конечно же я это делал. – Он широко улыбается. – Иначе на ком бы практиковались женщины предместья?
– Я думала, тебе нельзя иметь детей…
– Этим можно заниматься и по-особому. К тому же женщины предместья знают, как работают их тела, знают, когда они могут понести.
Меня словно ошпаривают горячей водой. Не понимаю, почему так волнуюсь. Ведь девушки в округе тоже занимаются этим на лугу, пытаясь заполучить себе мужа. Но, похоже, тут речь идет о чем-то другом. Я невольно думаю о женщине на литографии, про которую говорила Герти. Не к этому ли он привык? Не так ли действуют женщины предместий?
– Каждый год мы на несколько дней возвращаемся домой между сезонами охоты. И я тоже возвращаюсь к матушке и сестрам. Так что мой ответ – «нет». – Он устремляет на меня пристальный взгляд. – У меня нет девушки, которая бы меня ждала.
Я делаю вид, будто поглощена разглядыванием швов на сорочке, силясь отвлечься от желания, заигравшего в моей крови, но даже эти неумелые стежки напоминают мне о его руках, о том, что он сам сшил эту сорочку, чтобы мне было спокойнее. Я то и дело напоминаю себе о том, что он не убил меня только потому, что заключил договор с моим отцом, но причина мне уже не важна. Быть может, все дело в тесном помещении, в том, что он спасал меня столько раз, что и не счесть, в том, что запретный плод сладок – но, как бы то ни было, мне больше не хочется уходить. Я не думаю о возвращении домой, а только о том, каково это… ощутить прикосновение его губ… прижаться к горячему телу.
В дымоход врывается неистовый шквал ветра, и на нас летят горящие угольки. Райкер сгребает меня в охапку и бросает на кровать.
Когда он тушит искры на моей коже, я не кричу от боли. И вообще не издаю ни звука. Сейчас я чувствую только одно – тяжесть его тела на себе.
– Успокойся. – говорит он, убрав с моей ключицы влажную прядку и осторожно дуя на кожу. Наверное, так он пытается меня остудить, но вместо этого только раздувает огонь, горящий в моей груди. Это пламя иного рода, и я не знаю, как его гасить. И не знаю, хочу ли, чтобы оно погасло.
Опустив тряпицу в банку с водой, смешанной с соком алоэ, Райкер промакивает ею крошечные ожоги на моей шее, на ключице. Я, забыв обо всем, вглядываюсь в лицо Райкера, когда его рука вдруг останавливается на краешке сорочки и капля воды затекает внутрь, на мою грудь. Повисает глубокая тишина.
Мне хочется притвориться, будто ничего этого нет, но сейчас я жалею лишь о том, что он сшил эту сорочку. Жалею о том, что между его телом и моим есть какая-то преграда.
Он смотрит на меня с таким же напряжением на лице, как когда мы встретились на льду, но теперь я знаю – то, что я поначалу приняла за отражение гнева, на самом деле страх.
– Ты боишься меня? – шепчу я. – Боишься моего волшебства?
– Я боюсь не тебя, – отвечает он, не отрывая глаз от моих губ. – Я боюсь тех чувств, которые ты будишь во мне.
Мы неотрывно смотрим друг на друга, и мир вокруг нас исчезает. Я забываю про девушек в становье и про охотящихся за ними беззаконниках. Забываю о своих снах и о том, к чему придется вернуться, когда минуют весна и лето и осень вступит в свои права.
Мне хочется погрузиться в омут чувств. Хочется отдаться им.
Теперь я понимаю, почему девушки так крепко держатся за то, что считают своим волшебством. По той же причине, по которой меня сейчас так неудержимо тянет к Райкеру. Мы жаждем избавления. Хотя бы временного избавления от той жизни, которую нам навязали.
В этой хижине есть только я и он. И существуют куда худшие способы провести время.
Не знаю, я ли подняла голову, или это он наклонился ближе, но мы оказались так близко, что я ощущаю на лице теплое дыхание.
Его губы касаются моих, и мое тело захлестывает жаркая волна, а когда наши языки соприкасаются, во мне пробуждается нечто неведомое, незнакомое, и захватывает меня целиком.
Зарывшись руками в волосы Райкера, я прижимаюсь к нему все ближе и ближе… но вдруг какая-то сила вырывает его из моих объятий.
Глава 53
У противоположного конца кровати стоит юноша с безумными глазами и, обхватив Райкера обеими руками, не отпускает. Саван соскользнул с его лица, и я вижу на щеках россыпь мелких оспин. Андерс.
– Я знал, что что-то не так, – задыхаясь, выговаривает он. – Но чтобы настолько?
– Это не то, что ты думаешь. – Райкер смотрит на меня с мольбой.
– Не гляди на него. Должно быть, оно пустило в ход свое волшебство и околдовало тебя. Надень саван, быстрее, пока не случилось чего-то похуже.
Райкер вздыхает:
– Сейчас надену.
Андерс отпускает его, выхватывает из ножен на поясе нож и крадущейся походкой движется ко мне, а Райкер протягивает руку к темно-серому одеянию, висящему возле очага. Неужто он и в самом деле этому верит… думает, что я его околдовала?
Я прижимаюсь к стене, и тут Райкер заходит за спину Андерса, накидывает саван на его запястье и заводит руку назад, заставив выронить нож. И, прежде чем Андерс успевает сообразить, что к чему, связывает ему руки за спиной и приставляет к горлу клинок.
