Андреянов великолепно знал город и область. Благодаря своим обширнейшим знакомствам, приобретенным еще до ареста, когда он работал начальником крупной снабженческой конторы, Андреянов мог получить практически любую информацию, от самой важной до самой незначительной. Да, Абверу необходимо было знать не только о продукции заводов или о формируемых воинских подразделениях, но и о настроениях советских людей. Такую информацию могла дать только обширная агентура. Обеспечить ее работу должен был общительный, разговорчивый, веселый и безмерно обаятельный Андреянов – который, в разведшколе отъевшись и успокоившись после концлагеря, превратился именно в такого человека.
А еще с помощью своих многочисленных знакомых он мог раздобыть подлинные документы не только Колдуну и Монаху, но и тем новым посланцам из разведшколы, которых они будут встречать, когда обоснуются в Горьком и пустят прочные корни.
Встречать, размещать, устраивать на работу – чтобы собирать разведданные и передавать их в Абвер.
Само собой, в каждой разведывательной школе штаба «Валли» имелось подразделение, занимавшееся изготовлением документов, подходящих к легенде, под которой будущему лазутчику предстояло отправиться за линию фронта. Это были солдатские книжки, офицерские удостоверения, командировочные предписания, вещевые, денежные и продовольственные аттестаты, справки из госпиталей и тому подобное.
Эти документы были изготовлены почти безукоризненно, но все же взгляд опытного контрразведчика иногда выявлял подделку. Ничто не могло заменить подлинников, и эти подлинники тоже должен был обеспечить Андреянов.
Именно поэтому Отто-Панкрац Штольце считал Купца самой важной добычей, вывезенной из лагеря для военнопленных «Масюковщина». Ведь ему фактически предстояло основать новую германскую резидентуру в Горьком, которая была уничтожена после недавнего ареста инженера-механика горьковского треста «Мельстрой» Рихарда Фокса.
Еще в 1931 году Фокс был завербован германскими разведывательными службами, а на следующий год выехал в Советский Союз как иностранный специалист. И немедленно от него начали поступать сведения о предприятиях, в которых ему приходилось работать. Когда к власти в Германии пришел Гитлер, Фокс попросил в СССР политическое убежище – и оно было ему дано. Он получил советское гражданство. Но это было лишь прикрытием для его разведывательной деятельности.
Фокс являлся не только шпионом-одиночкой, но и успешным вербовщиком: он завел нескольких агентов среди советских инженеров, а в 1935 году достиг самого серьезного успеха: смог завербовать инженера-конструктора Наркомата тяжелой промышленности СССР Самойловича. Вскоре тот выехал на работу на Челябинский тракторный завод. И немедленно оттуда через германское посольство пошла в Абвер важная информация оборонного значения.
Перед самой войной Фокс устроился работать инженером-механиком горьковского треста «Мельстрой». Благодаря ему гитлеровской разведке удалось узнать, что в корпусах мельниц, что стояли на берегу реки Оки, изготавливают продукцию, весьма далекую от мукомольного дела, а именно – технические приборы для подводного флота.
Ничего, кроме этой информации, Фокс передать не успел – был арестован. Новую агентурную группу он еще не создал.
Группе Купца предстояло закрепиться в Горьком и собрать исчерпывающие сведения о работе так называемого мукомольного предприятия. Андреянов очень кстати вспомнил, что главному инженеру «Мельстроя» он еще в 1936 году, будучи начальником Гутапсбыта – конторы, занимавшейся снабжением области автомобильным транспортом, – помог получить в служебное (а фактически личное) пользование новенькую, только что сошедшую с конвейера «эмку», причем вне всякой очереди. Теперь главному инженеру «Мельстроя» предстояло отплатить добром за добро.
Весьма полезен штабу «Валли» Андреянов оказался и тем, что прекрасно знал расположение основных горьковских предприятий. И если во время бомбежек горьковчане удивлялись тому, насколько прицельно и точно работает вражеская авиация: бьет не по каким-то пустырям или площадям, а заходит на конкретные заводы, разрушая конкретные цеха, – то отчасти в этом была и «заслуга» Андреянова.
Сведения о советской промышленности Абвер получал из допросов тех военнопленных, кто до войны трудился на фабриках и заводах: не только инженерами и техническими специалистами, но и простыми рабочими.
Полученные материалы попадали в отделение экономической разведки штаба «Валли‑1/1Ви»
[75]. Здесь информацию обобщали и составляли обзоры, схемы, планы и карты советских предприятий. Отсюда документы направлялись в ставку командования и в управление военной авиации Люфтваффе.
Словом, реальная и потенциальная ценность агента Купца была оценена в штабе «Валли» достаточно высоко. Именно поэтому Шило вынужден был особо тщательно его тренировать. И сейчас, выкрикивая в самолете угрозы, инструктор надеялся только на то, что страх немедленной смерти преодолеет в Купце и в Монахе страх перед высотой, темнотой и тем ужасным одиночеством, которое наваливается на человека, зависшего между небом и землей.
…Наконец Ромашов дернул за кольцо. Рывок был тугой; пришлось дернуть второй раз. Почувствовал, как за спиной стропы вырвались из сот. Через несколько мгновений услышал сухой звонкий хлопок – динамический удар: парашют раскрылся.
Глянул вверх, на купол. Один клин просвечивал – значит, разорвался. И все же он не стал раскрывать запасной парашют – и этого было достаточно.
В высоте смутно белели два пятна. Значит, Монах и Купец все же нашли в себе силы вывалиться из самолета. Или Шило выкинул их под угрозой немедленного расстрела?
Не суть важно, главное, они в небе. И даже умудрились раскрыть парашюты!
Теперь остается только благополучно приземлиться.
Парашют покачивало ветром – до чего приятное ощущение! Однако вот ветер резко усилился – земля уже близко.
Ромашов взялся за лямки, развернулся лицом к ветру, чуть поджал ноги, в любое мгновение готовясь спружинить, встретив ими землю.
Вот она! Толчок!
Ромашов упал на бок, вскочил, начал гасить парашют. Вылез из подвесной системы, принялся сматывать купол, но отбежал чуть в сторону, увидев, что будто бы прямо на него валится с неба белый купол.
Отбросив свой парашют, бросился помогать приземлившемуся.
Это оказался Андреянов. Лицо – белее купола, кривая улыбка – да, натерпелся страху! Но он быстро овладел собой, довольно проворно выпростался из лямок парашюта, огляделся:
– А где Монах?
Помолчали, всматриваясь в темноту, вслушиваясь в нее. До рассвета далеко, на поле, кое-где испещренном пятнами еще не растаявшего снега, никого не видно, кроме них.
– Ветром отнесло в лес? – предположил Ромашов.
Андреянов пожал плечами.
Еще постояли… Склонились ближе друг к другу, подсвечивая фонариком, сверились с картой.
