– Ее нет, – донесся голос Отто из другой комнаты.
– Отто! Иди погляди, кто пришел.
– Не мешайте. Я занят, чиню граммофон.
– Ты занят? Ты? Ты – бездельник. Хорошо же ты разговариваешь с матерью! Иди сейчас же, слышишь меня?
Она мгновенно пришла в ярость. От лица остался один нос. Тонкий, острый и ярко-пунцовый. Она вся дрожала.
– Не беспокойтесь, фрау Новак, – сказал я. – Пусть выйдет, когда захочет. Тем больший для него будет сюрприз.
– Славный у меня сынок! Так разговаривать с матерью.
Она стащила с головы шляпу и принялась суетливо разворачивать засаленные свертки, доставая их из авоськи.
– Боже мой, – не унималась она. – Куда же подевался этот ребенок? Вечно шляется по улицам. И если б я сказала ей только раз, а то ведь тысячу раз твердишь одно и то же. Такие неслухи эти дети.
– Как ваши легкие, фрау Новак?
Она вздохнула:
– Порой мне кажется, что хуже. У меня так жжет вот здесь. И когда я кончаю работу, у меня такая усталость, даже поесть нет сил. И такая я стала раздражительная. Думаю, врач тоже моими легкими недоволен. Он говорит, что попозже, зимой, отправит меня в санаторий. Я бывала там раньше, вы знаете. Но приходится столько ждать… А в квартире ужасная сырость в это время года. Видите пятна на потолке? Бывает, нам приходится тазы подставлять. Конечно, они не имеют права сдавать эти мансарды под жилье. Инспектор то и дело указывает им на это. Но что поделаешь? Нужно же где-то жить. Мы уже год назад подавали просьбу о переселении, а нам все обещают заняться этим вопросом. Но надо сказать, многим еще хуже… Мой муж на днях читал в газете про англичан и про курс фунта стерлингов. Говорят, он все падает. Сама-то я в этом не понимаю. Надеюсь, вы ничего не потеряли, герр Кристоф?
– Конечно, потерял, фрау Новак, отчасти поэтому я и пришел к вам. Я решил переехать в более дешевую комнату и хочу спросить, не порекомендуете ли вы мне чего-нибудь поблизости?
– О боже мой, герр Кристоф, какая жалость.
Она была совершенно ошарашена.
– Но вы не можете жить в этой части города – такой господин, как вы! О нет! Вам это вовсе не подходит.
– Я не так разборчив, как вы думаете. Мне нужна тихая чистая комната примерно за двадцать марок в месяц. Большая или маленькая – все равно. Я и дома-то почти не бываю.
Она с сомнением покачала головой.
– Что ж, герр Кристоф, посмотрим, может, что-нибудь придумаем…
– А что, обед еще не готов, мама? – спросил Отто, появившись в дверях. – Я умираю от голода.
– А как он может быть готов, если я все утро, как проклятая, ишачила на тебя, ленивый чурбан! – закричала фрау Новак на самой высокой ноте. Затем без малейшей паузы, перейдя на чарующий тон, добавила: – Ты видишь, кто здесь?
– Да это же Кристоф! – Отто, как всегда, сразу же начал представление. По его лицу разлилось сияние исключительной радости, и на щеках заиграли ямочки. Потом он прыгнул вперед, одной рукой обхватил меня за шею, а другой стал выкручивать мне кисть. – Кристоф, старина, где ты все это время пропадал? – Голос у него стал томным, в нем слышался упрек. – Мы так скучали без тебя! Почему ты не приходил к нам?
– Герр Кристоф очень занятой господин, – укоризненно ввернула фрау Новак. – У него нет времени на таких, как ты.
Отто ухмыльнулся и подмигнул мне; затем, повернувшись, с упреком обратился к фрау Новак:
– Мама, в чем дело? Ты что, хочешь, чтобы Кристоф сидел тут за чашкой кофе? Он, небось, умирает от жажды, после того как вскарабкался по всем нашим лестницам!
– То есть, Отто, ты жаждешь выпить, так что ли?
– Нет, благодарю вас, фрау Новак, я не буду пить. И больше не буду отрывать вас от стряпни… Послушай, Отто, ты не мог бы пойти со мной и помочь мне подыскать комнату? Я только что говорил твоей матери, что хочу поселиться с вами по соседству… А кофе выпьем с тобой где-нибудь по дороге.
– Что-что, Кристоф?! Ты собираешься жить здесь, в Халлешкес Тор? – Отто даже заплясал от возбуждения. – О, мама, это потрясающе! О, как я рад!
– Ты можешь пойти вместе с герром Кристофом и поискать ему комнату, – сказала фрау Новак. – Обед будет готов не раньше, чем через час. Здесь ты все равно путаешься под ногами. Конечно, не вы, герр Кристоф. Вы вернетесь и покушаете вместе с нами, хорошо?
– Фрау Новак, вы очень добры, но боюсь, что сегодня я не смогу. Мне нужно быть дома.
– Дай мне корку хлеба перед тем, как я уйду, мама, – жалобно попросил Отто. – У меня в животе так пусто, что голова кружится, как угорелая.
– Ладно, – сказала фрау Новак. Она отрезала кусок хлеба и в раздражении чуть не бросила им в него. – Только попробуй что-нибудь сказать, если сегодня вечером в буфете будет пусто, когда ты захочешь сделать себе бутерброд. До свидания, герр Кристоф. Очень мило с вашей стороны, что вы зашли к нам. Если вы действительно решили поселиться поблизости, надеюсь, вы будете часто заглядывать к нам, хотя сомневаюсь, что вам попадется что-то приличное. Вы к таким условиям не привыкли.
Отто уже оделся проводить меня, но она окликнула его. Я слышал, как они спорили; потом дверь захлопнулась. Я медленно спускался по пяти пролетам лестницы вниз во двор. Там было холодно и сумрачно, хотя солнце пробивалось сквозь облака. Сломанные ведра, колеса от повозок и куски велосипедных шин валялись тут, словно упавшие в колодец.
Прошла минута-другая, и Отто с грохотом скатился по лестнице и присоединился ко мне.
– Мама не решилась предложить тебе, – выпалил он, задыхаясь. – Боялась, что ты рассердишься… Но я уверен, что ты скорее согласишься жить у нас, где ты можешь делать все, что захочешь, и где, по крайней мере, чисто, чем в чужом доме, где кишат клопы… Пожалуйста, соглашайся, Кристоф! Это будет такой кайф! Мы с тобой можем спать в той комнате. Ты возьмешь кровать Лотара – он возражать не станет. Он может спать вместе с Гретой… А по утрам ты можешь валяться в постели сколько душе угодно. Если хочешь, я буду подавать тебе завтрак… Переедешь, ладно?
Так вопрос был решен.
Мой первый вечер, проведенный у Новаков, проходил очень торжественно. В начале шестого я приехал с двумя чемоданами и обнаружил, что фрау Новак уже готовит ужин. Отто шепнул мне, что нам достанется лакомое блюдо – рагу из легких.
– Боюсь, наша еда не очень-то придется вам по вкусу после той, к которой вы привыкли, – сказала фрау Новак. – Но мы постараемся сделать все, что в наших силах.
Она беспрерывно улыбалась, ее прямо распирало от возбуждения. Я тоже то и дело улыбался, мне казалось, что я громоздкий и неуклюжий для этого помещения и потому всем мешаю. Наконец, задевая по дороге мебель, я добрался до предназначенной мне кровати и сел на нее. Для моих вещей здесь места не было – одежду положить было некуда. За обеденным столом Грета играла с коробками из-под сигарет и переводными картинками. Это был неуклюжий двенадцатилетний подросток с миловидной кукольной мордочкой, но широкоплечий и чересчур толстый. Мое присутствие очень смущало ее. Она хихикала, глупо улыбалась и все время выкрикивала притворным, «взрослым» голосом, как на импровизированном концерте:
