Большую часть дня мы провели, обсуждая, задумал ли свой отъезд Клайв заранее. Я склонялся к тому, что нет. Я представил себе, как он переезжает из города в город, всякий раз расставаясь с новыми знакомыми примерно на один лад, и почему-то посочувствовал ему… Потом встал вопрос, что делать с деньгами. Салли решила отложить двести пятьдесят марок на одежду, полсотни мы спустили в тот же вечер.
Но эта трата не доставила нам того удовольствия, на какое мы рассчитывали. Салли плохо себя чувствовала и не могла съесть роскошный обед, который мы заказали. Мы оба были удручены.
– Знаешь, Крис, мне кажется, что мужчины всегда будут бросать меня. Чем больше я думаю об этом, тем больше мужчин вспоминаю. Как это ужасно.
– Я никогда не брошу тебя, Салли.
– Правда, дорогой? Серьезно, я думаю, что я идеальная женщина, если ты понимаешь, о чем я говорю. Я могу увести чужого мужа, но не умею удержать его при себе долго. Мужчины бросаются очертя голову, но быстро охладевают.
– Что ж, лучше быть такой, чем гадким утенком с золотым сердцем, правда ведь?
– Я готова себе локти кусать из-за того, что унижалась перед Клайвом. Ни в коем случае нельзя было надоедать ему с деньгами. Он небось решил, что я обыкновенная потаскушка, как все остальные. А я действительно обожала его – по-своему… Если бы я вышла за него замуж, то сделала бы из него человека. Заставила бы его бросить пить.
– Ты подавала ему хороший пример.
Мы оба рассмеялись.
– Этот мерзавец мог бы, по крайней мере, оставить мне приличный чек.
– Не думай об этом, дорогая. Таких, как он, немало.
– Ну и черт с ним, – сказала Салли. – Мне надоело быть шлюхой. Никогда больше не взгляну на человека с деньгами.
На следующий день Салли чувствовала себя отвратительно. Мы думали – с похмелья. Все утро она пролежала в постели, а когда встала, потеряла сознание. Я хотел немедленно вызвать врача, но Салли наотрез отказалась. За чаем она снова упала в обморок и выглядела так плохо, что мы с фрейлейн Шрёдер послали за доктором, даже не сказав ей об этом.
Доктор долго сидел у нее. Мы с фрейлейн Шрёдер ждали в гостиной. К великому нашему удивлению, он так поспешно ретировался, что мы даже не успели попрощаться с ним. Я тут же прошел к Салли. Она сидела в постели с застывшей усмешкой на лице.
– Вот так, милый Кристофер, со мной сыграли первоапрельскую шутку.
– Ты о чем?
Салли попыталась улыбнуться.
– Он говорит, что у меня будет ребенок.
– О боже мой!
– Не смотри на меня с таким ужасом, дорогой! В общем-то я ожидала этого, ты знаешь.
– От Клауса?
– Да.
– И что ты собираешься делать? Ну не рожать же?
Салли потянулась за сигаретой. Я тупо уставился на свои ботинки.
– А доктор не хочет?..
– Нет, он не будет. Я его сразу же спросила. Он был ужасно шокирован. Я ему сказала: «Мой дорогой, как вы думаете, что будет с несчастным младенцем, если он родится? Разве я похожа на хорошую мать?»
– И что он ответил?
– Не хочет связываться. Его, видно, заботит только собственная репутация.
– Ну что же, придется найти кого-нибудь без репутации, вот и все.
– По-моему, – сказала Салли, – надо посоветоваться с фрейлейн Шрёдер.
Мы отправились к фрейлейн Шрёдер. И правильно сделали: поначалу она слегка взволновалась, но ситуацию оценила вполне трезво. Да, она знает нужного человека. Приятельница ее приятельницы однажды попала в подобную переделку. Ей тогда нашли врача, надежного, опытного и толкового. Загвоздка только в том, что его услуги могут обойтись недешево.
– Слава богу, – ввернула Салли, – что мы не истратили всех денег этой свиньи Клайва.
– Если хочешь знать мое мнение, то Клаус просто обязан…
– Послушай, Крис. Запомни раз и навсегда: если я увижу, что ты пишешь Клаусу, я тебе этого никогда не прощу…
– Ладно, ладно… Не буду. Я просто предложил, вот и все.
Врач мне не понравился. Он то и дело поглаживал и пощипывал руку Салли. Однако он, похоже, был подходящей кандидатурой для этой работы. Салли ляжет в его частную клинику, как только там освободится место. Все будет оформлено совершенно официально. Несколькими округлыми фразами маленький юркий доктор развеял последний зловещий призрак нелегальности, нависший над всем предприятием. «Состояние здоровья пациентки, – объяснил он, – исключает возможность родов, мы выдадим ей соответствующий документ». Само собой, документ этот будет стоить дорого. Так же, впрочем, как клиника и операция. Врач хотел двести пятьдесят марок задатка. В конце концов, мы уговорили его снизить цену до двухсот. Салли хотела отложить пятьдесят – на новые ночные рубашки, как она объяснила мне позже.
Наконец наступила весна. Из кафе выносили деревянные щиты на тротуар, открывались лавки мороженщиков.
Мы отправились в частную лечебницу в открытом такси. Стояла чудесная погода, настроение у Салли сильно улучшилось. Хотя фрейлейн Шрёдер храбрилась и пыталась улыбаться, на самом деле она чуть не рыдала. «Надеюсь, врач не еврей? – сурово спросила меня фрейлейн Мейер. – Не отдавайте ее в лапы мерзких евреев. Эти скоты вечно норовят нагреть руки на чужом несчастье».
У Салли была уютная комната с балконом, чистая и светлая. Вечером я еще раз навестил ее. Лежа в постели, она выглядела совсем девочкой.
– Привет, милый… Пока еще не прикончили меня, видишь. Но сделали для этого все возможное… Веселенькое местечко, ты не находишь? Посмотрел бы на меня Клаус, свинья эдакая… Вот что получается, когда не понимаешь его душу…
Ее слегка лихорадило, и она много смеялась. Одна из сестер на минуту вошла в палату, как будто что-то искала, и почти сразу же вышла.
– Она страсть как хотела посмотреть на тебя, – объяснила Салли. – Видишь ли, я сказала ей, что ты – отец. Ты не возражаешь, дорогой?
– Вовсе нет. Я даже польщен.
– Так проще. Им кажется странным, если нет отца. А я не хочу, чтобы на меня косо смотрели и жалели, как бедную девушку, преданную и брошенную любовником. Не очень-то завидная роль, правда? Поэтому я сказала сестре, что мы страшно любим друг друга, но жутко стеснены в средствах и пока не можем пожениться. Мы мечтаем о том, как мы разбогатеем, станем знаменитыми и заведем семью из десяти детей. Бедняжка так расчувствовалась, что даже всплакнула. Сегодня вечером, во время дежурства, она собирается показать мне фотографии ее молодого человека. Трогательно, правда?
На следующий день фрейлейн Шрёдер и я пошли в лечебницу вдвоем. Салли лежала без движения, натянув простыню до подбородка.
– А, привет! Не хотите присесть? Сколько сейчас времени? – Она тяжело повернулась и потерла глаза. – Откуда эти цветы?
