Артур посидел еще немного, явно взвешивая про себя, до какой степени меня стоит посвящать в подробности.
– В первую очередь сложность состоит в том, – сказал он наконец, – что дело это никак нельзя обстряпать в Германии.
– Что так?
– Слишком много лишнего шума. Другой заинтересованной в сделке стороной является весьма известный в Европе деловой человек. Вы, вероятно, отдаете себе отчет в том, что высшие деловые круги представляют собой мирок достаточно узкий. Они там все друг за другом следят. Новости распространяются моментально; и достаточно самого маломальского намека, чтобы всем все стало ясно. Если этот человек приедет в Берлин, здешние акулы будут знать об этом прежде, чем он сойдет с поезда. А тайна в нашем деле – вещь первостепенная.
– Звучит весьма интригующе. Но мне вообще не приходило в голову, что Куно имеет какое-то отношение к деловым кругам…
– Строго говоря, он к ним отношения и не имеет, – Артур изо всех сил старался не смотреть мне в глаза. – Это, так сказать, сопутствующий товар, возможность дополнительного заработка.
– Ага. И где вы хотите организовать эту встречу?
Артур не спеша выбрал себе в маленькой вазочке зубочистку.
– Вот здесь-то, мой дорогой Уильям, я и хотел бы воспользоваться счастливой возможностью обратиться к вам за дружеским советом. Место нужно, естественно, выбрать такое, чтобы оно находилось в непосредственной близости от немецкой границы. Куда в это время года человек может уехать, скажем, на выходные отдохнуть, не привлекая тем самым к этому обстоятельству никакого излишнего внимания.
Артур аккуратнейшим образом разломил зубочистку надвое и положил половинки бок о бок на скатерть. А потом, не глядя на меня, продолжил:
– И мне кажется, вы согласитесь со мной, что в данном случае удобнее всего была бы Швейцария.
Повисла долгая пауза. Мы улыбались оба.
– Значит, вот оно как? – наконец сказал я.
Артур разделил зубочистку на четвертинки и поднял на меня глаза: сама невинность, улыбчивая, фальшивая насквозь.
– Да, мой милый мальчик, как вы совершенно справедливо изволили заметить, так оно и есть.
– Н-да уж. Ну вы, оказывается, и фрукт, – рассмеялся я. – Мне кажется, я начинаю понимать, о чем идет речь.
– Должен признаться, Уильям, я уже начал беспокоиться, что вам для этого понадобилось слишком много времени. Не очень-то, знаете ли, на вас похоже.
– Виноват, Артур. Виноват. Но у меня от этих ваших тайн просто голова идет кругом. Может быть, перестанем изъясняться загадками и выслушаем всю историю от начала и до конца?
– Уверяю вас, дорогой мой мальчик, что с огромным удовольствием расскажу вам все, что знаю об этом предприятии. Проблема только в том, что я и сам-то знаю не слишком много. В общем, чтобы не ходить вокруг да около: Прегниц заинтересован в одном из крупнейших в Германии стекольных производств. В каком конкретно – не играет роли. Имени его вы в списке совета директоров все равно не обнаружите, и тем не менее у него есть весьма действенные рычаги влияния – неофициальные. Я, конечно, не хочу делать перед вами вид, будто я сам хорошо во всем этом разбираюсь.
– Стекольное производство? Звучит более чем невинно.
– Но милый мой мальчик, – Артур, казалось, был на все готов, чтобы только меня успокоить, – конечно же. Конечно. Никакого криминала. Природное чувство осторожности – это прекрасно, но не стоит жертвовать ради него чувством пропорции. Если это предложение и кажется вам на первый взгляд несколько странным, то исключительно в силу отсутствия привычки к нравам высших финансовых эшелонов. А между тем подобные вещи случаются едва ли не каждый день. Спросите у кого хотите. Условия самых масштабных сделок чаще всего обсуждаются в исключительно неформальной обстановке.
– Ладно! Ладно! Я все понял. Что дальше?
– Так. На чем я остановился? Ах да. Короче говоря, один из моих ближайших парижских друзей – крупнейший финансист…
– Это не тот, что подписывается именем Марго?
Но на сей раз застать Артура врасплох мне не удалось. Я даже не понял, удивился он моему вопросу или нет. Он ответил улыбкой – не более того:
– А вам палец в рот не клади, Уильям! Что ж, может, оно и так. Давайте для пущей простоты далее именовать его Марго. Н-да… как бы то ни было, Марго чрезвычайно заинтересован в том, чтобы иметь возможность встретиться с Прегницем. Он не очень-то распространялся на эту тему, но дал понять, что хочет предложить нечто вроде синдиката между фирмой Прегница и своей собственной. Но сделка будет носить сугубо неофициальный характер; впрочем, это уже не наше дело. Что же касается Прегница, он должен лично выслушать предложения Марго и принять решение, приемлемы они для его фирмы или нет. Очень может быть, я бы даже сказал – вероятнее всего, они окажутся приемлемы. Если нет, ничего страшного. Вся ответственность будет лежать на Марго. Единственное, о чем он меня попросил, так это организовать неофициальную встречу с бароном на нейтральной территории, где их не донимали бы репортеры из отделов финансовой хроники и где они могли бы спокойно обо всем поговорить.
– И как только вы сведете их между собой, вы получите деньги?
– После того как они встретятся, – Артур понизил голос, – я получу половину. Вторую половину мне заплатят только в том случае, если сделка состоится. Самая большая сложность в том, что Марго желает заполучить барона в самое ближайшее время. С ним всегда так, чуть только попадет к нему в голову какая-то идея. Такой, знаете ли, нетерпеливый человек…
– И он действительно готов платить вам немалые деньги только за то, что вы организуете встречу?
– Не забывайте, Уильям, что для него подобная сумма – пустяк. Если дело выгорит, он, вероятнее всего, заработает миллионы.
– Что ж, мне остается вас только поздравить. Не самый трудный способ зарабатывать деньги.
– Рад, что вы меня понимаете, дорогой мой мальчик. – Тон у Артура был настороженный и неясный.
– А что такое, в чем трудность? Вам только-то и нужно, что сходить к Куно и объяснить ему ситуацию.
– Уильям! – Артур словно окаменел от ужаса. – Что вы говорите! Как можно!
– Не вижу препятствий.
– Не видите препятствий? Право, мальчик мой, должен признать, я считал вас человеком куда более чутким на такого рода тонкости. Нет-нет, ни о чем подобном не может быть и речи. Вы плохо знаете Прегница. Он в такого рода вопросах человек чрезвычайно чувствительный, поверьте мне, я это испытал на собственной шкуре. Он воспримет подобный шаг как совершенно непростительное вторжение в его частные дела. И тут же втянет рожки. Позиция чисто аристократическая, в наши стяжательские времена такое – редкость. Должен вам признаться, во мне такого рода вещи вызывают чувство, близкое к восторгу.
Я усмехнулся:
– Он, должно быть, представляет собой весьма экзотическую разновидность делового человека, если почитает себя оскорбленным всякий раз, как ему предлагают целое состояние.
