– Придет такой день, – парировал я, – которому довлеть будут два-три года отсидки.
На следующее утро мой мрачный прогноз получил вполне весомое подтверждение.
Я, как обычно, сидел у Артура в комнате, принимая посильное участие в процедуре его утреннего туалета, – и тут зазвонил телефон.
– Мальчик мой, не будете ли вы так добры узнать, кто там на проводе? – с пуховкой в руке сказал Артур. Он пользовался малейшим предлогом, чтобы не подходить к телефону. Я поднял трубку.
Секундой позже, прикрыв микрофон рукой, я объявил, не без толики мрачного злорадства:
– Это Шмидт.
– О боже! – Артур подскочил так, словно его мучитель воочию объявился на пороге спальни. Его взгляд заметался и на какую-то долю секунды споткнулся о ножки кровати, так, словно он всерьез прикидывал про себя возможность между ними спрятаться. – Придумайте что-нибудь. Скажите, что меня нет дома…
– Мне кажется, – твердо сказал я, – будет лучше, если вы все-таки поговорите с ним лично. В конце концов, он вас не укусит. Но может быть, мы узнаем, что он намерен делать дальше.
– Ну что ж, если вы так настаиваете, – капризно сказал Артур. – Должен вам заметить, что, с моей точки зрения, в этом не было ровным счетом никакой необходимости.
К аппарату он подошел пугливо, выставив перед собой пуховку, словно щит.
– Да. Да, – ямочка у него на подбородке дернулась в сторону. И тут же нервически оскалился своей обычной львиной гримаской. – Н-нет… да нет же… Но прошу вас, послушайте… Право слово, никак не могу… Ну не могу же, уверяю вас…
Он перешел на жалобный, умоляющий полушепот. И криво уронил трубку на рычаг – с выражением безнадежности и отчаяния на лице:
– Уильям, он бросил трубку.
Его отчаяние было настолько театральным, что я не смог сдержать улыбки.
– Что он вам сказал?
Артур прошел через всю комнату и тяжело опустился на кровать. Вид у него был измученный до крайности. Пальцы его не слушались, и пуховка упала на пол.
– Это, знаете, как глухая кобра, которая не слышит флейты заклинателя…
[46] Что за чудовище, а, Уильям! Не дай вам бог когда-нибудь в жизни попасться в лапы такого вот монстра…
– Что он вам сказал?
– Он ограничился угрозами, дорогой мой мальчик. Совершенно несвязными. Мне кажется, он просто хотел напомнить мне о своем существовании. И о том, что вскоре ему потребуется очередная сумма денег. Очень это было жестоко с вашей стороны – заставить меня говорить с ним. Настроение испорчено на весь день. Вот, возьмите меня за руку: дрожит, как лист.
– Но Артур, – я подобрал пуховку с пола и положил ее на туалетный столик, – пенять-то, собственно, не на кого. Лишнее вам предупреждение, только и всего. Видите, он и в самом деле настроен более чем серьезно. И с этим нужно что-то делать. У вас есть хоть какой-нибудь план? Неужели ничего нельзя предпринять?
Артур с видимым усилием поднялся с места:
– Да-да. Конечно же, вы правы. Жребий брошен. Что-то нужно предпринимать. По большому счету нельзя терять ни минуты. Не будете ли вы так любезны набрать по телефону Fernamt
[47] и заказать от моего имени разговор с Парижем? Как вы думаете, час не слишком ранний? Нет…
Я назвал оператору номер, который продиктовал мне Артур, и тактично оставил его наедине с телефоном. Увиделись мы только вечером, как обычно, в ресторане за ужином. Я сразу обратил внимание, что вид у него был куда более бодрый. Он даже предложил заказать вина и, стоило мне чуть помедлить с ответом, тут же заявил, что за всю бутылку он заплатит сам.
– Очень укрепляет силы, – настойчиво добавил он.
Я усмехнулся:
– По-прежнему заботитесь о моем здоровье?
– А вам только бы гадости говорить, – улыбнулся Артур. И от моего предложения внести свою долю отказался наотрез. Когда пару минут спустя я в лоб спросил его о том, как идут дела, он ответил:
– Мой милый мальчик, давайте сперва поужинаем. Прошу вас, только не торопите меня, ладно?
Но даже и тогда, когда ужин был съеден и мы оба заказали кофе (еще одна экстравагантность), Артур, судя по всему, был вовсе не намерен спешить и делиться со мной новостями. Вместо этого его вдруг страшно заинтересовало, что я делал сегодня весь день, какие у меня были ученики, где я обедал и тому подобное.
– Кстати, вы давно не виделись с нашим другом Прегницем?
– Если на то пошло, я зван к нему завтра на чашку чая.
– Да что вы говорите?
Я сдержал улыбку. Не первый день знакомы. Как ни тщательно он силился скрыть некую новую нотку в голосе, она от меня не ускользнула. Итак, мы добрались наконец до главной темы вечера.
– А могу я через вас передать для него информацию?
С Артура в тот момент можно было смело рисовать карикатуру. Мы смотрели друг на друга с видом двух старых знакомых, которые из вечера в вечер пытаются надуть друг друга в карты, притом что игра идет не на деньги. Рассмеялись мы одновременно.
– Так что вам, собственно, – спросил я, – от него нужно?
– Уильям, прошу вас… вы порой так резко ставите вопросы.
– Экономлю время.
– Да-да. Вы, конечно, правы. Как раз сейчас, к сожалению, время играет самую определяющую роль. Ну что ж, давайте скажем так: у меня к нему есть маленькое деловое предложение. Или лучше так: я мог бы обустроить для него кое-какой бизнес, а?
– Да что вы говорите, как мило с вашей стороны!
Артур хихикнул:
– Я вообще человек довольно милый, вы не находите, Уильям? Как жаль, что люди так редко это замечают.
– А что за дело, если не секрет? И – как скоро оно окупится?
– А вот это, как говорится, будем посмотреть.
– И вы, я полагаю, получите свой процент?
– Естественно.
– Солидный процент?
– Если все пойдет как нужно. Да.
– Достаточный для того, чтобы уехать из Германии?
– Что вы, более чем. Хорошенькая, кругленькая такая сумма.
– Что ж, за это и в самом деле стоило выпить, не так ли?
Артур скорчил свою обычную нервическую гримаску и принялся разглядывать ногти:
– К сожалению, существуют небольшие сложности, чисто технического, так сказать, свойства. И мне, как обычно, нужен ваш неоценимый совет.
– Прекрасно! И в чем же эти сложности состоят?
