Он говорит, что с ним все в порядке, что ему просто требуется время, чтобы со всем этим справиться. Когда я спрашиваю, не хочет ли он после работы съездить куда-нибудь перекусить, отказывается, ссылаясь на усталость. И постоянно извиняется.
Это не в его духе, совсем не в его.
Папа советует мне не слишком на него давить. Да я и не из тех, кто склонен это делать. Но после явно затянувшегося периода хандры я всерьез подумываю о том, чтобы слегка его расшевелить. Однако Грейс, вторя папе, тоже советует не лишать его свободы действий. Самое любопытное в том, что если в этой истории кому-то и не хочется оставаться одному, то это мне. Грейс, вероятно, это чувствует, потому что вечно зовет меня на какие-нибудь тусовки. Наши встречи в «Блинной Хижине» за завтраком перед работой теперь вошли в привычку. В распорядке моего дня это действительно приятное пятно. Наши посиделки отвлекают мысли от Пенгборна и позволяют не так беспокоиться за Портера. В первом приближении. Они ничуть не утоляют в сердце боль, возникающую каждый раз, когда я думаю, что он справляется со своими переживаниями самостоятельно. Как бы мне хотелось ему помочь. Поговорить с ним. Я готова даже пожертвовать своим розовым пальчиком на правой ноге, чтобы устроить с ним старую добрую перепалку. Как одному человеку может не хватать другого, если он видится с ним каждый день?
Через пару недель после похорон Пенгборна я просыпаюсь без четверти семь утра от того, что у меня жужжит телефон. Кто в такую рань может прислать эсэмэску? Поначалу меня охватывает паника, что неудивительно, потому что жизнь в последнее время превратилась в этакий сэндвич с дерьмом.
Портер: Подъем.
Портер: Пооооодъееееем!
Портер: Слушай, и горазда же ты спать! Сколько можно! Заведи себе будильник. (Если честно, я и сам не прочь выступать в этой роли.) (Пожалуйста, не допусти, чтобы трубку снял твой отец.)
Портер: Да просыпайся ты, соня. Если сейчас же не встанешь, я еду без тебя.
Я тут же строчу в ответ: Что происходит?
Портер: Отличные условия для сёрфинга, вот что.
Я: Ты хочешь сказать, что будешь сегодня кататься?
Портер: Да, была такая мысль. Ну так как, хочешь на меня посмотреть?
Я: Если попытаешься меня отговорить, я тебе такое устрою!
Возбужденная до крайности, я отшвыриваю одеяло и спрыгиваю с кровати. Так, о романтическом свидании речь, конечно, не идет, потому что вскорости приходит еще пара эсэмэсок, в которых говорится, где меня подхватит его семья, но это ерунда. Мне просто стало легче от того, что он немного повеселел. Единственная проблема – это Грейс, точнее, мой традиционный завтрак с ней этим утром. Она уже встала и, когда я строчу ей сообщение с просьбой меня сегодня не ждать, спрашивает, можно ли ей поехать со мной. А когда я медлю с ответом, приходят еще две эсэмэски.
Грейс: Ну пожалуйста, что тебе стоит?
Грейс: Мне обязательно нужно с тобой посекретничать.
Я: ???
Грейс: Поболтать. Обычный девичий разговор. Ну как, договорились?
Я бы, конечно, согласилась, но проблема в том, что в последний раз мы с Портером проводили время вместе в день похорон Пенгборна, когда с его домочадцами смотрели «Большого Лебовски». Что, если у него нет желания собирать большую аудиторию? Одеваясь, я размышляю, как бы получше разрулить эту ситуацию, но при этом мысленно без конца возвращаюсь к Портеру.
Когда выхожу на улицу, туман еще не рассеялся. Семья Росов будет ждать меня в паре миль к северу от города, на побережье сразу за Боун Гарден. Местечко довольно милое, диковатое и усеянное галькой. Народу здесь, конечно, не как на городской набережной, но даже в такую рань берег, к моему удивлению, уже обитаем. Вероятно, сёрферы давно облюбовали для себя этот участок побережья: на обочине дороги припаркован десяток фургонов, потихоньку собираются и зрители, включая пару собачников, выгуливающих своих питомцев по берегу, о который с грохотом разбиваются волны.
Тут явно готовится какое-то мероприятие. Я даже вижу Шаронду, президента театрального клуба Брайтси, с которой меня на вечеринке у костра знакомила Грейс. Вспомнив о подруге, я уже собираюсь отправить ей сообщение, но в этот момент мне машет рукой миссис Рос. Она захватила с собой пончики. Не желая показаться невоспитанной, я на время выбрасываю Грейс из головы и выключаю телефон.
Перебрасываясь время от времени парой фраз с мамой Портера, я поглядываю на остальных членов семейства. Мистер Рос, исполняя сегодня обязанности тренера, выгружает с Ланой доску, то и дело выкрикивая команды. Но все мое внимание приковано к Портеру. Если в его душе и остались следы меланхолии, он запер их в несгораемый шкаф. Для него наступил новый день, и я с удовольствием вижу, как изменилась его походка, когда он вышагивает по песку, и как высоко он держит голову. Портер готов идти дальше.
На нем черно-бирюзовый гидрокостюм без рукавов, прилегающий к телу везде, где положено. Стоя рядом с миссис Рос, я боюсь на него слишком внимательно смотреть, хотя удержаться от этого чертовски трудно. Когда мама Портера отвлекается на разговор с Шарондой, которая, по-видимому, дружит с Ланой, я встречаюсь с ним взглядом, оглядываю с головы до ног и беззвучно, одним ртом, произношу:
– Вот это да!
В ответ он очень эффектно мне улыбается. Ну не наглец ли – этот парень прекрасно знает, как обалденно сейчас выглядит. Я закатываю глаза, но, помимо своей воли, все равно улыбаюсь, и ему внимание с моей стороны явно нравится. Он мог бы строить из песка замки на пляже и никогда даже не вставать на доску для сёрфинга – мне на это было бы наплевать.
Миссия выполнена.
После этого обмена взглядами он переключается на решение стоящих перед ним задач. Они с Ланой начинают разминаться и как-то странно подпрыгивать. Оба на удивление гибкие. Все это время Портер не сводит с океана глаз, присматривается к большим волнам и рассчитывает их движение. Прикидывает хронометраж или что-то в этом роде. Время от времени поглядывает на часы, но в основном все же сосредоточивает внимание на воде, порой поднимая глаза на небо.
Он производит на меня неизгладимое впечатление. И очень мне таким нравится.
В сёрфинге существует определенный этикет, ускользающий от моего понимания, но я могу точно сказать, что Портер с Ланой ждут своей очереди и что другие сёрферы катаются не очень хорошо. Некоторые из них даже сдаются и отказываются вставать на доску. Минуту спустя мистер Рос кивком подает жене знак.
– Пойдемте-ка вон туда, девочки, – обращается она к нам с Шарондой.
«Туда» означает вершину огромной песчаной дюны, с которой открывается прекрасный вид на океан. Оттуда мы куда лучше видим его вздымающуюся поверхность и других сёрферов, либо катающихся на волнах поменьше (не производя особого впечатления), либо пытающихся обуздать те, что покрупнее, – продержаться долго им не удается, потому как водная стихия поглощает их живьем. В этот момент на душе у меня становится неспокойно.
