– Значит, ответ «нет», – оскорбился я. – Ладно. Я понял. Можешь перестать…
От смеха она засипела как астматик и вытерла глаза.
– Аполлон. Когда ты был богом… – Она отдышалась. – Когда у тебя были силы, божественная внешность и все такое…
– Ясно. Естественно, ты бы…
– …даже тогда это было бы твердое, абсолютное, категоричное «НЕТ»!
Я вытаращил на нее глаза:
– Я в шоке!
– Теперь, когда ты Лестер… Ну, ты милый и порой такой дурашка.
– Дурашка?! Порой?!
– Но это все так же огромное «НЕТ». Ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Самооценка простого смертного тут же бы взорвалась, и он бы рассыпался в прах.
В тот момент, когда она бесповоротно меня отвергла, Рейна казалась мне как никогда прекрасной и желанной. Вот ведь как бывает.
Из зарослей каркаса показалась Мэг:
– Ребята, наверху никого, но… – Она застыла, пораженная развернувшейся сценой, и вопросительно посмотрела на борзых.
«Нас не спрашивай, – было написано на их металлических мордах. – Мы впервые видим маму такой».
– Чего смеетесь? – спросила Мэг.
Уголки ее губ поползли вверх, словно она тоже хотела посмеяться. Надо мной, разумеется.
– Ничего. – Рейна перевела дыхание и, не выдержав, снова захихикала. Рейна Авила Рамирез-Ареллано, дочь Беллоны, грозный претор Двенадцатого легиона, хихикала. Наконец ей удалось взять себя в руки. В ее глазах бегали веселые искорки. Щеки раскраснелись. Она улыбалась и казалась совсем другим человеком… счастливым человеком. – Спасибо, Лестер, – сказала она. – Мне было это нужно. А теперь пойдем отыщем безмолвного бога. – Она зашагала вверх по холму, держась за ребра, словно грудь у нее еще болела от чрезмерного веселья.
В тот самый момент я решил, что если когда-нибудь снова стану богом, внесу изменения в список тех, кому собираюсь отомстить. Первую строчку теперь занимала Венера.
25
Застыл от страха Как бог перед грузовиком Зачем жмешь на газ?
Смертные охранники не доставили нам проблем.
Их попросту не было.
Ретрансляционная станция стояла на поросшей сорняками каменистой площадке у подножия башни Сютро. Это было массивное коричневое здание, на крыше которого словно поганки после ливня разрослись спутниковые тарелки. Дверь была открыта нараспашку. В окнах темнота. Парковка пустовала.
– Это неправильно, – пробормотала Рейна. – Разве Тарквиний не приказал послать сюда вдвое больше охраны?
– Стаю вдвое больше, – поправила Мэг. – Но я не вижу тут ни овец, ни кого-то другого.
При мысли об этом я содрогнулся. За тысячи лет я не раз встречал стада сторожевых овец. Они обычно были ядовитыми и/или плотоядными и пахли как заплесневевшие свитеры.
– Аполлон, есть идеи? – спросила Рейна.
Теперь она хотя бы могла смотреть на меня без смеха, но заговорить я не рискнул. Просто бессильно покачал головой. Это у меня хорошо получалось.
– Может, мы не туда пришли? – спросила Мэг.
Рейна закусила нижнюю губу:
– Здесь явно что-то не так. Я пойду посмотрю, что внутри станции. Аурум и Аргентум быстро там все прочешут. Если наткнемся на смертных, скажу, что пошла в поход и заблудилась. А вы ждите здесь. Охраняйте выход. Если услышите лай – значит, что-то случилось.
Она побежала к станции, Аурум и Аргентум, не отставая, следовали за ней, и вскоре они скрылись в здании.
Мэг посмотрела на меня поверх очков-кошечек:
– Чем ты ее рассмешил?
– Я не специально. И потом, закон не запрещает смешить людей.
– Ты предложил ей встречаться, так ведь?
– Я… Что? Нет. Вроде того. Да.
– Тупость.
Мне показалось унизительным, что мои романтические похождения критикует маленькая девочка со значком, на котором нарисованы единорог и скрещенные кости:
– Тебе не понять.
Мэг хрюкнула.
Похоже, я всех сегодня веселил.
Я стал рассматривать возвышающуюся над нами башню. Вдоль ближайшей к нам опоры наверх шла своего рода шахта из стальных ребер с перекладинами, и по этому туннелю можно было – если вы, конечно, безумец – подняться на нижнюю перекладину, также поросшую «поганками»: спутниковыми тарелками и антеннами сотовой связи. Оттуда лестница вела выше, к дымке, в которой скрывалась верхняя половина башни. В белом тумане мелькала смутная «галочка» – явно какая-то птица.
Я вздрогнул, вспомнив о стриксах, напавших на нас в Горящем лабиринте, но стриксы охотятся только по ночам. Это, скорее всего, был кто-то другой, скажем ястреб, высматривающий мышей. По закону средних чисел мне же когда-нибудь должно встретиться существо, которое не желает меня убить, верно?
И все же мелькающая фигура наполнила меня ужасом. Она напомнила мне о тех случаях, когда мы с Мэг Маккаффри оказывались на краю гибели и об обещании быть честным с ней, которое я дал сам себе в далеком прошлом – десять минут назад, еще до того, как Рейна раздавила мое чувство собственного достоинства.
– Мэг, – сказал я, – вчера вечером…
– …ты видел Персика. Я знаю, – не сводя глаз с двери станции, проговорила она таким тоном, словно мы обсуждали погоду.
– Ты знаешь, – повторил я.
– Он неподалеку уже несколько дней.
– Ты его видела?
– Только чувствовала. У него были причины оставаться в стороне. Римляне ему не нравятся. Он пытается придумать, как помочь местным духам природы.
– А… может, он собирается помочь им сбежать?
В рассеянном сумрачном свете, проникающем сквозь туман, очки Мэг казались крохотными спутниковыми тарелками.
– Думаешь, он этого хочет? И духи природы тоже?
Я вспомнил испуганные лица фавнов в Народном парке и изнуренных разгневанных дриад:
– Не знаю. Но Лавиния…
– Да. Она с ними. – Мэг повела плечом. – Центурионы заметили, что ее нет во время утренней переклички. Постарались замять это дело. Нужно поддерживать боевой дух.
Я уставился на свою юную спутницу, которая явно взяла у Лавинии несколько уроков продвинутого уровня по Искусству лагерных сплетен.
– А Рейна в курсе?
– Что Лавиния ушла? Конечно. Куда ушла? Не-а. Я, кстати, тоже. Каков бы ни был их с Персиком и остальными план, мы ничего не сможем сделать. У нас полно других проблем.
Я скрестил руки на груди:
– Что ж, я рад, что мы поговорили и я снял с себя груз тайн, которые тебе и так были известны. Еще я хотел сказать, что дорожу тобой, а может, даже люблю тебя как сестру, но…
