— Да. Они увезли его.
— Слава Богу, — говорит Софи. — Спасибо тебе, Господи. — Она снова начинает плакать, ее плечи трясутся.
— Они везут нас с Китти в гостиницу переночевать. Поедешь с нами?
— Я хочу остаться здесь, с Джорджем.
— Они тебе позвонят, если ты понадобишься, верно? Он лежит без сознания. Так что решайся. Не стоит оставаться одной.
— Я заеду ненадолго, — соглашается Софи. — А потом вернусь сюда. Хочу посидеть с ним.
— Договорились, — говорит Сара. Она берет Софи под локоть и уводит к лестнице.
Снова идет снег, редкие снежинки кружат в темном небе, когда полицейская машина подвозит их к отелю. Тесс сюда не пускают, но констебль Эйден Арнольд связался с офицерами, которые все еще находятся в доме Софи, и один из них согласился подбросить Тесс домой к Дэниэлу и Бекке. У них есть собака, ворчливый однозубый джек-рассел по кличке Вик, так что вариант не идеальный, и это слабо сказано, но, поскольку Луис трубку не берет, Саре больше не к кому обратиться. У Йена с Дианой коты. Целых три.
Софи слишком устала, чтобы возражать против номера, в который их селят на ночь, хотя продолжает настаивать на том, что через час-два вновь поедет в больницу. Им отводят двухместную комнату с отдельными кроватями и еще одну с двуспальной; Китти почти сразу заползает в одну из одиночных коек и закрывает глаза.
— Как бы мне сейчас хотелось выпить, — говорит Софи, глядя на нее.
— Пойдем в соседний номер, — предлагает Сара.
Пока Софи сидит на кровати, Сара наливает воды в пластиковый чайник и раскладывает чайные пакетики по чашкам.
— Знаю, это не совсем то, на что ты рассчитывала, — говорит она, — однако чай — все же лучше, чем ничего.
— А я бы все равно выпила водки, — страдальчески изрекает Софи. — Или джина. Или даже текилы.
— Я бы тоже, — говорит Сара.
Она делает чай, разделяя содержимое одного пластикового контейнера со сливками на две чашки. Придется довольствоваться тем, что есть. Передает одну чашку Софи и садится на поролоновый диван.
— Где ты была, Софи? Что случилось?
Темные глаза Софи широко раскрыты.
— Я испугалась, вот и все. Уилл стал таким требовательным; он сделался… не знаю… слишком напористым, что ли, с той самой ночи, когда я подобрала его у паба. Начал указывать мне, как поступать, будто я должна бросить Джорджа, и тогда мы заведем собственную семью. Поначалу все это казалось мне довольно милым, но потом я поняла, что он не шутит: Уилл полностью помешался на нашем воображаемом будущем.
— И ты сказала ему, что ничего не выйдет?
— Я попыталась. Он… испугался.
— Почему ты мне не рассказывала об этом?
У Софи начинает дрожать нижняя губа.
— Я считала… не знаю… Я собиралась тебе сказать во время того обеда, за которым мы так и не встретились. Но тебе он вроде бы нравился. И еще я думала, это осложнит тебе жизнь, особенно с Луисом.
— Ох, Соф.
— К тому же, наверное, я думала, что будет легче просто уехать на время.
— Я за тебя переживала, — говорит Сара. — Джордж был сам не свой.
Софи издает вымученный смешок.
— Джордж знал, куда я уехала. Вся эта идея в той или иной степени — его задумка.
— Что? Ничего не понимаю.
— Он взбесился, когда узнал про мою интрижку с Уиллом. Ты же знаешь, какой Джордж — должен все держать под контролем. Но он даже ухом не вел, пока «лексус» не поцарапали. А потом, когда Уилл начал мне угрожать, Джордж проявил себя по высшему классу. Сказал, что мне нужно на время исчезнуть. Мы думали, в конце концов Уиллу надоест и он сдастся. Мы и помыслить не могли, что он начнет проявлять агрессию.
— Ты знаешь, Джордж так и не раскололся, — говорит Сара. — Даже когда Уилл его избивал, он так и не рассказал, где ты. Не рассказал даже мне.
Софи снова улыбается, а потом опускает глаза на свои пальцы, сцепленные на коленях.
— Да, он занятный старый хрыч. Сам может вести себя со мной как скотина, но, когда кто-то другой пытается сделать то же самое, первым стремится меня спасти.
— В глубине души он хороший человек.
— Может, и так, но, скорее всего, он просто считает, что поступать со мной по-скотски — его эксклюзивное право. Ты же знаешь мужиков — стопроцентные собственники. Не могут смириться с мыслью, что кто-то еще писает в их костер, верно?
— Эйден тоже ничего не сказал.
При мысли об Эйдене на Сару внезапно накатывает тошнота. Она думала, он мертв, Уилл прикончил его. Все это время он лежал в коттедже без сознания; еще чудо, что выжил.
— Эйден был ко мне добрым, Сара, — говорит Софи, серьезно глядя на нее. — Он хороший человек.
— Да. Он такой.
Несмотря на легкую улыбку, Софи бледна. Сару поражает произошедшая в ней перемена — яркая, энергичная Софи куда-то испарилась.
Сара ставит свою чашку на стол, забирает чашку из рук Софи и заключает подругу в объятья.
— Теперь все хорошо. Мы в безопасности.
Эйден
Тебе удается немного поспать, и это хорошо, потому что хотя бы на время тело перестает болеть. Когда ты опять просыпаешься — врачи все время проверяют, не умер ли ты, — боль снова поднимается, сразу отовсюду. Самый большой кошмар — колющая боль в затылке. Они наложили там швы, а местная анестезия слишком быстро выветривается.
Но как бы там ни было, боль говорит о том, что ты еще жив. Ты до сих пор здесь. Посреди ночи они переводят тебя в палату, и там по крайней мере тебе удается спать урывками по полчаса, пока ты наконец не замечаешь дневной свет, бьющий из окон в конце бокса; тогда они помогают тебе сесть и дают немного попить.
— Чай, тост. Как вы себя чувствуете?
— Обалденно.
Доктор говорит, с тобой все в порядке. Ничего не сломано. Одни ссадины и синяки. Тебя оставляют под наблюдением из-за черепно-мозговой травмы, но если будешь держаться бодрячком, отпустят домой.
«Домой», — думаешь ты. У тебя никогда его по-настоящему ведь и не было, этого дома.
Болеутоляющие, которые они тебе дали, начинают выветриваться, благодатное онемение спадает, и остается только глухая боль и покалывание в затылке. Ты медленно садишься в надежде увидеть медсестру, но вместо этого обнаруживаешь высокого молодого человека, который стоит у медсестринского поста.
Он смотрит на тебя.
Заметив, что ты встал, подходит и оказывается каким-то странным образом знакомым, будто привидение, кто-то, встреченный тобою во сне. А потом ты понимаешь, что у него глаза Джима, такая же, как у друга, кривая улыбочка и светлые волосы Сары.
— Луис, — произносишь ты.
