Неудивительно, что он привлек Софи, думает она. Ничего странного и в том, что он привлекает также ее саму. Но сейчас она не станет размышлять об этом. Она вынуждает себя оставить подобные мысли.
Сара не уверена, что он вообще помнит.
Она стоит у двери ванной с охапкой грязной одежды, пока Уилл с блаженным вздохом окунается в теплую воду.
— Я сложила чистую одежду там, на комоде, — говорит она. — Просто пара вещей Луиса. По размеру они могут не подойти, но, ты же знаешь, это все равно лучше, чем ничего.
— Супер, спасибо, — отвечает он. Глаза его закрыты.
Она поворачивается и уходит, захлопнув за собой дверь. Мда, вышло неловко. Сара поднесла одежду к двери ванной, предложила ему отдать ей грязные вещи и передала чистые. Дверь была открыта нараспашку, и он как раз только что разделся, просто и сразу, она не успела и слова вымолвить.
Как бы там ни было, она пыталась смотреть в другую сторону, когда он с улыбкой передавал ей груду тряпья.
Спустившись, она складывает одежду Уилла в стиральную машину с остальными вещами, которые тот выудил из своего рюкзака, добавляет порошок и нажимает кнопку пуска. Сполоснув тарелки и загрузив их в посудомоечную машину, садится на стул.
Ей нужно проветрить голову, подумать.
Через несколько минут Уилл спускается по лестнице и в одних носках шлепает в гостиную. Он намного выше ее сына, поэтому спортивные штаны чуть коротковаты, но и так сойдет. Волосы еще мокрые, однако он, умиротворенный, все равно выглядит гораздо лучше.
— Хотел предложить сделать тебя чашечку чаю, — говорит он.
— Очень мило с твоей стороны. Но я пока что пас. Хочешь, сделай себе.
Он идет на кухню и возвращается с чашкой чаю и сахаром, садится на диван, скрестив ноги, и ставит гитару на колено.
Накатывают кислые как уксус воспоминания о том, что было. Ей кажется, он ничего не помнит; не может помнить, и точка, потому что, если помнит, это было бы просто невыносимо… Затем он начинает напевать «Killing me softly», и она понимает: он не забыл.
Эйден
В пять минут одиннадцатого раздается стук в дверь; на пороге стоит Сара, ветер развевает ее волосы и полы кардигана, в который она кутается.
— Прости, что так поздно, — говорит она.
— Не беспокойся. У тебя все в порядке? Кто-то пришел в гости?
Ты видел, как он проходит через двор, точнее говоря, как он околачивается в сарае, будто пытаясь набраться смелости и постучать в дверь. Ты какое-то время наблюдал за ним, узнав в незнакомце молодого человека, что разговаривал с Софи в баре. Наконец он обошел двор по-над стеной мастерской, и постучал в парадные двери дома.
— Это всего лишь Уилл. Так вышло, что он оказался на улице. Насколько я понимаю, он должен был присматривать за домом каких-то людей в деревне, но в эти выходные они не уехали. Ему было больше некуда идти.
Ты наливаешь ей бокал вина, не спрашивая, хочет ли она пить, — для чая, вероятно, слишком поздно, — и она берет бокал. Проходит за тобой в гостиную и садится рядом.
— Если ты переживаешь из-за того, что осталась с ним в доме одна, отправь его сюда; он всегда может переночевать на диване.
— Да нет, все в порядке, — говорит она. — Думаю, последние несколько дней он плохо спал. И пришел ко мне только из-за дождя. У него вся одежда промокла.
— Если хочешь, можешь остаться здесь сама, — говоришь ты. — Я лягу на диване. Или пойду спать в дом.
— Дело не в том, — поспешно отвечает она. — Я совсем не против. Он и раньше оставался, много раз.
— Тогда в чем же?
— Между ним и Софи кое-что произошло.
Ты ждешь, когда она продолжит. Она легко покусывает нижнюю губу, как будто точно не знает, что сказать. У Сары нет привычки болтать про своих друзей. Она не сплетничает. По крайней мере, не сплетничала в прошлой жизни, много лет назад.
— Ты же знаешь, что можешь все мне рассказать, Сара. Что бы там ни было. Все останется между нами.
— Софи говорит, что поцеловала его, — произносит она. — После того как мы уехали из паба в тот вечер.
При этих словах она снова поднимает на тебя глаза, и в них читается что-то необычное, какая-то затаенная обида. Ты вспоминаешь Джима. Задумываешься над тем, оставались ли они верными друг другу все эти годы, был ли их брак счастливым. Ты не чувствуешь себя вправе задавать подобные вопросы.
— Я ее никогда такой не видела, — говорит она. — Обычно Софи чрезвычайно сдержанна и осторожна. Она казалась, даже не знаю, как будто взбудораженной всем этим.
— И ты против?
— Дело не в том. Джордж — господи, мне вообще не следует тебе все это рассказывать; только не передавай, пожалуйста, никому — в общем, он всегда ей изменял. Но я никогда не думала, что она будет делать то же самое.
— Мне кажется или случилось что-то еще? — говоришь ты.
— Раньше мы беседовали обо всем, — объясняет она. — И мне показалось, в этой истории Софи от меня что-то скрыла. А я не стала на нее давить. Сама не знаю, почему так решила.
Но потом она закрывает рот рукой, зажимая губы пальцами.
— Скрыла, — говоришь ты, — что?
— Да ты и сам все знаешь. Просто не уверена, что хочешь мне рассказывать. — Она издает короткий горький смешок. — И почему тебе обязательно нужно быть таким проницательным? Ты что, медиум?
— Ага, — серьезно говоришь ты. — Конечно медиум. Просто я тебя знаю, Сара. Я все про тебя знаю. Мне прекрасно известно, как работает твоя голова.
Она легонько пинает тебя носком ботинка.
— Прекрати.
Ты смеешься, чтобы снять напряжение. Ей кажется, ты дразнишь ее, и тебя вполне устраивает такое положение. Правда заключается в том, что ты действительно все о ней знаешь. Абсолютно все.
— Прости.
— Но тут таится главная загвоздка. Я тоже кое-что от нее скрывала. Давно должна была ей об этом сказать, с самого начала, однако не сказала.
Ты ждешь продолжения. Такие вещи торопить не стоит.
— Теперь мне за это стыдно, — говорит она. — Но у нас кое-что было — с ним. Несколько лет назад
— Кое-что? — тут ты уже не можешь удержаться.
— Это случилось на дне рождения Луиса. Когда ему исполнилось двадцать один. Там был Уилл, и все напились, я в том числе. Прошло всего несколько месяцев после смерти Джима; не знаю, может, поэтому я так себя вела. В то время все казалось каким-то странным, будто я потеряла саму себя. Наверное, так оно и было — может, часть процесса примирения с утратой, не знаю. Я была твердо настроена повеселиться, пусть это веселье меня хоть прикончит, ради Луиса, и праздник вроде бы удался, до глубокой ночи — большинство гостей уже вырубились, а я как будто проснулась и вышла на улицу подышать свежим воздухом и подумать, и тогда Уилл пошел за мной. Мы просто болтали и смеялись, он скрутил косячок, и мы выкурили его на двоих. Потом он наиграл мне пару мелодий на гитаре, там же, в саду, где мы вдвоем сидели, а в следующий момент я поняла, что он меня целует.
