Несколько минут спустя, в половине двенадцатого, прозвенел звонок. Девушки нестройной группой двинулись со стрельбища к сараю на краю участка. «Ни одной свободной минуты» – такова была установка на курсах подготовки женского спецподразделения. Чтобы не оставалось времени на беспокойство, на размышления о том, что их ждет впереди, на свидания с нежелательными последствиями.
Элеонора шла за девушками на некотором удалении, чтобы ее не заметили. Сарай, в котором до сих пор валялись клоки сена и стоял едва ощутимый запах навоза, представлял собой филиал «Магазина игрушек» Черчилля – предприятия в Лондоне, где разрабатывались различные устройства для секретных агентов. Здесь девушки изучали разные хитрые изобретения – косметический набор со встроенным компасом, фотоаппарат в виде губной помады, – которые им должны были выдать непосредственно перед заброской в тыл противника.
– Не трогать! – Окрик начальника «магазина игрушек» профессора Дигглсби предназначался одной из курсанток, которая слишком близко подошла к столу со взрывными устройствами. В отличие от остальных инструкторов, он был не военным, а ученым. Седовласый джентльмен в очках с толстыми линзами. До выхода на пенсию Дигглсби работал в колледже Магдалины Оксфордского университета. – Сегодня мы будем изучать бомбы-ловушки.
– А-а-а! – вдруг завопила на весь сарай девушка по имени Аннетт, кидаясь к выходу. Элеонора отступила назад, чтобы ее не увидели, и прильнула к окну, пытаясь понять, что стряслось. Девушки разбежались по сараю, подальше от одного из столов, на углу которого стояла на задних лапах крыса, почему-то не выражавшая ни малейшего беспокойства.
Но Мари не убежала. С метлой в руках, которую она взяла в углу, Мари осторожно подкралась к столу, чтобы не вспугнуть крысу, и размахнулась, собираясь прихлопнуть тварь.
– Стоп! – вскрикнул профессор Дигглсби, бросаясь вперед. Он взял крысу в руки, та не шевелилась.
– Дохлая. – Мари протянула руку.
– Нет, не дохлая, – поправил ее инструктор, поднимая крысу повыше, чтобы видели все. Девушки с опаской пододвинулись ближе. – Это – бомба-ловушка. – Он передал крысу курсанткам, чтобы те хорошенько ее рассмотрели.
– Прямо как настоящая! – воскликнула Брия.
– Вот и немцы так подумают, – ответил профессор Дигглсби. Он забрал у девушек крысу и перевернул ее, показывая на брюхе вместилище для небольшого количества взрывчатки. – Пока ближе не подойдут. – Дигглсби вывел всех из сарая, отошел на несколько метров в сторону, на соседнюю площадку, и поставил крысу на землю. – Стойте, где стоите, – предупредил он, вернувшись к группе. Дигглсби нажал кнопку детонатора, который держал в руке, и крыса взорвалась. Девушки охнули от изумления.
Профессор Дигглсби сходил в мастерскую и принес нечто похожее на экскременты.
– Мы закладываем детонаторы в самые неожиданные предметы. – Девушки взвизгнули от отвращения. – Это тоже не настоящее, – добродушно объяснил профессор.
– Вот же дерьмо! – заметила Джози. Некоторые из девушек хихикнули. Профессор Дигглсби неодобрительно посмотрел на них, но Элеонора невольно улыбнулась.
Лицо инструктора стало серьезным.
– Эти бомбы на вид, может, и смешные, – сказал он, – но они призваны спасти вам жизнь и уничтожить противника.
Профессор Дигглсби снова завел девушек в сарай, чтобы продолжить занятие по изучению скрытых бомб. Элеонора вернулась в особняк, попросила проводить ее в кабинет, где хранились личные дела курсанток, и принести ей чаю. Остаток дня она просидела за узким столом у картотечного шкафа на третьем этаже Арисейг-Хауса, просматривая документы.
На каждую из девушек велось досье, с подробными записями о каждом дне обучения с момента зачисления. Элеонора прочитала все записи, запоминая подробности. В отношении ее подопечных применялось собирательное название – «девушки», будто это была единая группа, но на самом деле все они были очень разные. Одни находились в Арисейг-Хаусе всего несколько недель, другие заканчивали здесь обучение, ожидая, когда их переведут в училище, которое располагалось в особняке Бьюли в Гемпшире, где им предстояло пройти заключительный этап подготовки перед отправкой за линию фронта. У каждой имелись свои причины для поступления на службу. Брия, русская по происхождению, пылала ненавистью к немцам за то, как они расправились с ее родными в местечке близ Минска. Морин, девушка из рабочей семьи, жила в Манчестере. После гибели мужа она решила занять его место.
Джози, хоть и самая младшая, была самой способной в группе, а может, и самой лучшей из всех курсанток, когда-либо завербованных УСО. Навыки Джози сформировались в постоянной борьбе за выживание в условиях улицы. Движения ее рук, которым наверняка доводилось красть продукты, были проворные и уверенные. А бегала и пряталась она со сноровкой, свойственной человеку, которому частенько случалось удирать от полиции, чтобы не попасть в участок или в сиротский приют. Она обладала поразительной смекалкой, а также природной интуицией, которая дается от рождения. Упорство и стойкость Джози в рукопашном бою заставили Элеонору вспомнить темные моменты собственного прошлого.
Когда Элеоноре было пятнадцать лет, в их местечке близ Пинска учинили погром. Она пряталась в сарае, пока русские беспощадно уничтожали их поселок, насилуя жен и матерей, убивая детей на глазах их родителей. С тех пор она спала с ножом под подушкой, а по ночам, когда никто не видел, точила его. Она беспомощно наблюдала, как ее мать отдавалась русскому офицеру, который остался в их поселке после того, как погромщики двинулись дальше. Мать пошла на это, чтобы прокормить Элеонору и ее младшую сестру Татьяну, сказочно красивую девочку с алебастровой кожей и голубыми глазами. Но этому подонку матери оказалось мало. Проснувшись однажды ночью, Элеонора увидела, что он стоит склонившись над кроватью ее сестры. Она не колебалась ни секунды. Морально она была готова к такому моменту и точно знала, что делать.
Потом в поселке говорили, что у них куда-то пропал русский капитан. Жителям было невдомек, что его труп закопан в нескольких шагах от их дома, что его убила юная особа, той же ночью покинувшая поселок вместе с мамой и сестрой.
Однако попытка спасти Татьяну запоздала. Та сильно пострадала в результате зверского надругательства русского офицера и скончалась вскоре после того, как они приехали в Англию. Если б Элеонора знала, что он задумал, и сумела предотвратить нападение, ее младшая сестра, возможно, теперь была бы жива.
С тех пор Элеонора и ее мать никогда не упоминали о Татьяне. Пожалуй, лучше уж пусть так. Наверно, как подозревала Элеонора, если б мать позволила себе предаться воспоминаниям о дочери, которой она лишилась, она обвинила бы Элеонору, совсем не такую красивую и добрую, как Татьяна, в том, что она дала отпор русскому офицеру. Горе каждый переживает по-своему, размышляла теперь Элеонора. Мама пыталась забыть о жизни на родине, сменила фамилию на более английскую и из еврейского района Голдерс-Грин вместе с дочерью переселилась в более приличный Хэмпстед. Для Элеоноры, которая с тех пор, как они покинули родину, ощущала себя беглянкой, УСО стало подходящим пристанищем. Но истинное дело всей своей жизни она обрела только в отделе подготовки женщин-агентов.
